Вокруг света 1963-07, страница 64

жителям приходилось туговато. Железные стрелы — не каменные наконечники...

Мы работаем несколько дней. Интересных находок много: мо-тыгообразное орудие из моржового клыка, древко от копья, каменные топоры, черепки, амулеты. Кажется, еще немного — и тайна разгадана. Но тут, как назло, заболел мой помощник Сергей. Не прерывать же раскопок! Я отправил Сергея с проводником к врачу, а сам остался один. Конечно, это было неправильно. Но что поделаешь — не всегда азарт поисков подсказывает самое верное решение.

До самой темноты я раскапывал одно интересное жилище. Это была полуземлянка с решетчатым перекрытием из китовых ребер, с нарами из моржовых лопаток и с очагом в нише.

Ночью проснулся от грохота волн. Начинался шторм. Переднюю часть палатки вдруг захлестнуло и прибило к земле. Схватив спальный мешок, я выскочил наружу. Хлестал дождь. Стылые валуны обжигали босые ноги. С обрыва непрерывно летели камни. Огромная волна окатила меня с головой. За ней двигался еще более грозный вал.

Не помню уж, как я вскарабкался на кручу, как прицепил насквозь мокрый мешок к одному из выступов. Хорошо еще, что я вовремя проснулся! Через минуту огромный валун оторвался от скалы, мячиком пролетел над моей головой и обрушился на палатку.

Здесь, на холодном каменном уступе, я просидел, как мне показалось, целую вечность. Чтобы не совсем обессилеть, жевал водоросли, ловил ртом дождевую воду... Шторм стал утихать лишь на седьмые сутки. Снова вернулась надежда на спасение. До боли в глазах всматривался я в морскую даль. Вот на волне мелькнула точка. Она стала расти. И скоро я понял, что это судно. А еще через час к скале подошел вельбот...

Недельный «пост», конечно, не прошел бесследно, но удачные раскопки в уэленских могильниках помогли мне восстановить силы лучше, чем любое лекарство.

Мы нашли множество предметов домашнего обихода, гарпунов, покрытых орнаментом, каменных топоров, резцов из нефрита. Интересные находки принес семейный склеп и могила первобытного художника. В ней мы обнаружили красный минерал гематит с дощечкой для его растирания и множество каменных инструментов. Были здесь и настоящие шедевры косторезного искусства: темный значок, изображавший бобриху с детенышем, головка от гарпуна, украшенная стилизованными человеческими фигурками, и загадочный «крылатый предмет», похожий на бабочку.

Следы древних обитателей морского побережья повели нас дальше — на берега Северного Ледовитого океана. Пешком, на вездеходе, на резиновой лодке и на чукотских кожаных байдарках мы прошли, проехали многие сотни километров.

Материал, собранный нашими экспедициями, дает возможность представить историю заселения восточной оконечности Азии.

Вот как это могло быть.

Одиннадцать тысяч лет назад льды освободили долины и плоскогорья Чукотки и Северной Америки. Племена бродячих охотников с юга все дальше и дальше расселяются по земле, включая приполярные области. Должно быть, так продолжалось до начала бронзового века. Вероятно, тогда первые поселенцы достигли Чукотского полуострова. Они-то и оставили здесь следы своей материальной культуры.

Потом народы, обосновавшиеся в областях с более мягким климатом, перешли к земледелию и скотоводству. Переселенческое движение в приполярные области, естественно, начинало затухать. Перестали сюда проникать изделия из бронзы. Чукотка оказалась надолго, до времен Дежнева, изолированной от культур Старого Света.

Видимо, отмирание связей шло медленно, как и заселение края. Но через какое-то время первые поселенцы на Чукотке, пришедшие сюда в начале бронзового века, оказались надолго отрезанными от остального мира. История пошла вспять — назад к каменному веку.

Предоставленные самим себе, народы Чукотки нашли средства борьбы с суровой природой, создали новые формы жилищ, от первобытной охоты на диких оленей перешли к их приручению.

Гарпун, найденный в среднем течении Анадыря, позволяет предположить, что культура древних

поморских поселений зародилась среди континентальных охотников на диких оленей. Нерпы и лахтаки довольно высоко поднимаются вверх по Анадырю. Возможно, именно охотникам на оленей и рыбакам пришла в голову замечательная идея поворотного гарпуна ¹ как основного средства добычи морского зверя. Возможно, лишь позднее выделилась уже совершенно самостоятельная культура китобоев, охотников на моржей и нерп, которая развивалась своим особым путем.

Так продолжалось до rex пор, пока, догоняя соболя, не пришли в этот край первые русские землепроходцы. Их появление положило конец изоляции Чукотки.

Конечно, не все еще доказано в этой гипотезе. Немало придется потрудиться археологам, чтобы определить конкретный процесс зарождения оленеводства на Чукотке; далеко не до конца исследован и вопрос о возникновении эскимосской культуры.

Но само по себе открытие бронзы на Чукотке еще раз доказывает несостоятельность расистских теорий о неразвитости азиатов. Чукотский народ начал свою эволюцию с тех же этапов, что и остальные народы земли. Но многовековая изоляция не могла не сказаться. Во всяком случае, мы должны отдать дань уважения мужественному отряду человечества, принявшему на себя жестокие удары суровой заполярной природы. В борьбе с ней народы Чукотки победили, сумели создать самобытную культуру. Слова одного эскимоса: «Мудрость рождается в великом уединении и преодолении трудностей» — могли бы служить прекрасным эпиграфом к рассказанной истории из жизни северных народов. К истории людей, зажегших первые костры на Чукотке.

1 Гарпун. который соединялся с древком при помощи ремня.

Еще в прошлом веке байкальские рыбаки стали замечать, что добыча омуля начинает падать.

Пионером искусственного разведения этой ценной рыбы стал опытный рыбовод-энтузиаст К. Пантелеев. Б 1919 году на реке Селенге он начал проводить опыты по искусственному оплодотворению икры омуля. Потом продолжил опыты в Верхне-удинске, где была организована ры-боразводная станция. Работники станции доказали, что получить мальков в искусственных условиях можно. В 1933 году был создан единственный в стране Болыиереченский за-

ИНКУБА ТОР

вод по разведению омуля. Завод стоит на Большой речке, впадающей в Байкал.

Каждую осень большие косяки омуля заходят сюда на нерест. В этом году в аппаратах рыбозавода инкубируется более 500 миллионов икринок омуля.

Скоро такие заводы появятся на реках Селенге, Сарме, Кичаре и Большой Гивверкутт. На них будут выращивать, кроме омуля, мальков сига и сибирского осетра.

М. БАКУТИН, кандидат биологических наук, Улан-Удэ