Вокруг света 1966-08, страница 67

стемы работают в полном взаимодействии. Так обстоит дело у здоровых людей. А у больных в годы активности Солнца вторая линия обороны анти-свертывающей системы оказалась пассивной, не срабатывала. Поэтому путь для нанесения удара был открыт. Исследования показывали, что вторая линия обороны выходила из строя под действием солнечной радиации.

Почему?

Вот на этот вопрос и предстоит еще ответить Аде Тимофеевне и тем, кто работает с ней в лаборатории. И может быть, тогда...

— Да, тогда мы найдем путь, чтобы помочь защитить человека от этих страшных болезней.

5

Пять небольших домиков на сопке Часовой. А вокруг горы; их белые вершины отчетливо вырисовываются в глубокой прозрачной голубизне. И словно именно здесь — край Земли, а дальше только Солнце.

Обсерватория как передозой наблюдательный пункт. Вот почему люди, которых я здесь встретил, сразу напомнили мне военных. Они поднимались рано, шли к своим приборам и напряженно следили за тем, что происходило там, в центре нашей планетной системы. Это были молодые ученые и аспиранты. Они были молчаливы и сосредоточенны, как и требовала обстановка переднего края.

...Есть у астрофизиков и геофизиков команда:

— Алерт!

Это значит: «Будь готов!» Когда радиостанции разносят эту команду, то на всех обсерваториях включаются приборы, открываются телескопы, начинается особенно пристальное, беспрерывное наблюдение.

Я представлял себе, как все это будет дальше.

По всей стране установят такую службу Солнца, которая будет подавать сигналы в защиту человека. Ученые предложат множество новых мероприятий и рекомендаций, которые помогут больным и слабым в трудные для них часы. Об этом думают молодые ученые, которые приходят сейчас в новую и тоже молодую науку, — гелиобиологию.

Я возвращаюсь из обсерватории той же дорогой. Но что-то изменилось в природе за несколько дней. Я особенно отчетливо почувствовал это, когда машина остановилась и я вышел, чтобы немного отдохнуть и размять затекшие ноги. За оголенными лиственницами клокотала вешняя вода.

Я прошел сухой опушкой с прошлогодней, умершей травой, потом между деревьями, где земля была густо усыпана хвоей, и увидел реку. Лед на Иркуте был совсем голубой, как очень толстое стекло, только местами лоснились желтые пятна. Видно было, что он еще крепкий, без трещин, и через реку можно проехать на машине. Но тут же за небольшим уступом бурлила вода: с горы тек ручей; он был буен и смел в своем освобожденном течении, нес листья, хвою, отжившие ветки, и когда уходил под лед Иркута, где-то там еще гудел удивленно и свирепо.

А над поросшей лесом вершиной стояло солнце, весеннее, жгучее, словно насмешливо подмигивало: «Ну как, хороша работа?» И я вспомнил старую песню, очень старую, которую услышал когда-то от одного испанца:

«Мал мой виноградник. Но я сделаю густое вино, такое густое, как бычья кровь. Мал мой виноградник, но над ним очень большое солнце, и земля вокруг очень большая. Мал мой виноградник, но сам я большой, больше, чем небо, больше, чем земля, больше, чем солнце».

— Вот так-то! — сказал я Солнцу. — Еще поборемся, дружище!

с© стр.. 57 V

они только стонали тонкими протяжными голосами; зато на улице началось движение, слышались звуки отдаленных шагов, шаги перешли в галоп, промелькнуло несколько темных силуэтов, эхо раскатывалось все дальше. Доктор выглянул наружу — никого. Его беспомощность перешла в яростную злость; он стоял у ворот, погасив фонарик, чтобы лучше слышать.

Из темноты накатывался приближающийся топот.

— Идут!

Доктор скорее почувствовал, чем увидел, что Химик вскинул оружие, и ударил сверху по стволу.

— Не стреляй! — крикнул он.

Пустынная улица неожиданно

заполнилась. Вокруг прыгали горбы, все забурлило, слышался шум от ударов больших мягких тел, в

глубине проносились огромные крылатые тени, со всех сторон обрушился царапающий кашель, несколько голосов надсадно зарыдало, огромная масса рухнула под ноги Химика, подсекла его. Падая, он заметил в последний момент глядящее прямо на него вытаращенное белоглазое личико, фонарик стукнулся о камни, и стало темно. Химик отчаянно искал его, водя руками по мостовой, как слепец.

— Доктор! Доктор! — кричал Химик, но голос его тонул в хаосе, вокруг мелькали десятки, тел, огромные туловища с маленькими ручками сталкивались, он схватил металлический цилиндр и уже вскакивал на ноги, когда сильный удар бросил его на стену. Откуда-то с высоты разнесся свист, все на мгновение замерло, он почувствовал приближающуюся волну тепла, испускаемого нагретыми телами, что-то его

толкнуло, он закружился, закричал, чувствуя скользкое, отвратительное прикосновение, — внезапно со всех сторон его окружило тяжелое дыханье.

Химик нажал кнопку, фонарик вспыхнул. На несколько секунд перед ним натянулась изогнутая линия огромных горбатых торсов, маленькие личики таращились ослепленными глазами, сморщенные головки покачивались, потом напор сзади усилился и голые гиганты обрушились на него. Химик крикнул еще раз. Он не услышал собственного голоса в окружающем хаосе. Его стиснули мокрые горячие туши, сдавили ему ребра, он уже не чувствовал под ногами земли, он даже не пытался сопротивляться. Его куда-то пихали, тащили, его душила сырая вонь, он судорожно стискивал прижатый к груди фонарик, освещавший несколько ближайших существ, которые смотре

5 «Вокруг света» № 8

65