Вокруг света 1966-12, страница 44

Я рассказал поляку, что нам надо собрать один самолет и перегнать.

— О-о, это был ужасно секретный аэродром. Фашисты летали только ночью, — сообщил старик.

Появление поляка смутило Костю: надо же, кого испугался. Но вскоре он оправился, вытер руки паклей, поздоровался.

— Пан Збышек, — отрекомендовался поляк.

— Збышек понимает немецкий? — спросил Костя.

— Конечно, пан Костя.

— Вот это здорово! Я ни черта не смыслю в приборной доске. Какие-то надписи, а что они означают? Что такое, к примеру, «аусшальтен»?

— Вылончиць, — ответил старик.

— Выключить, — перевел я.

— Теперь понятно! — Костя бросился к кабине.

Так мы обрели помощника. Старик читал многочисленные надписи и переводил их на украинский, который немного знал, я же говорил Косте по-русски. Когда мы не нуждались в помощи поляка, тот запрягал нашего «одра» и уезжал на разведку.

Скоро старик настолько привык к нам, что окончательно поселился в аэродромном бараке — благо еды, и своей и трофейной, было предостаточно.

Мы уже перебрали один мотор и взялись за другой, когда случилась большая неприятность. Вечером, незадолго до темноты, прискакал Збышек, весь взмыленный.

— Гитлеровцы!

Произнес он это слово так, будто именно по еРО вине фашисты, опомнившись от первого удара, повернули обратно.

Лесом мы пробежали к дороге и упали у последних елей. По автостраде, рыча моторами, шли танки и тягачи. На их бортах был изображен белый круг с двумя молниеподобными буквами «СС» в центре. В такт толчкам качались в грузовиках стальные каски солдат. За тягачами, окутываясь жирными клубами дыма, ползли бронетранспортеры в желто-белых пятнах камуфляжа. Значит, в прорыв фашисты бросили эсэсовские части. Я покосился на Костю. Механик лежал за пнем и нервно жевал травинку.

— Что будем делать, старина?

— Вы останетесь сторожить у дороги, а я буду продолжать ремонт.

Что ж, возможно, он и прав. Фрицы могут и не сворачивать на аэродром. По дороге Обратно я нашел дорожный указатель и на нем масляной краской вывел: «Ахтунг! Минен!» Указатель я поставил на развилке, воспользовавшись минутой, когда дорога была пуста.

Прошла ночь. Наступило холодное утро. Морозец сковал снег и ручьи. По-прежнему двигался непрекращающийся поток — танки, танки, машины. Гитлеровские танкисты в пилотках и курпузых черных куртках сидели у раскрытых люков и курили сигареты. Они были молчаливы и сосредоточенны, как и солдаты в грузовиках, надвинувшие каски на самые брови. Рядом с танками рысили тяжелые баварские кони с навьюченными зарядными ящиками.

Вдруг я увидел грузовик с эмблемой люфтваффе. В нем сидело человек десять механиков и летчиков. Грузовик обогнал танк и сполз на дорогу

42

к аэродрому. Тут путь ему преградил мой указатель. Гитлеровцы спрыгнули на землю и окружили щит. Я до боли сжал зубы. Им же ничего не стоит вызвать минеров! Руки невольно сжали автомат. «Отшвырнут сейчас фашисты указатель — буду стрелять, — решил я. — По крайней мере задержу их, пока Костя запускает мотор «кукурузника», а взлететь-то он взлетит».

Но фашисты толклись около указателя, о чем-то галдя между собой. Один из механиков побежал на автостраду; так и есть — за минером. Сейчас что-то произойдет. «А не попробовать ли мне пробраться к Косте и улететь с ним вместе?» Мысль показалась легко осуществимой, но какая-то сила заставляла лежать и не двигаться. Теплилась, наверное, надежда, что фашисты оставят нас в покое. Если же они увидят взлетающий с их аэродрома самолет, то наверняка поймут, что их провели.

Механик остановил несколько грузовиков, но в них минеров, видно, не было. Он вернулся к cboihm. Еще через минуту все залезли в кузов. Грузовик выполз обратно на автостраду и побежал назад, навстречу войсковому потоку.

В ОКРУЖЕНИИ

Даже если работать по двадцать часов в сутки, мы все равно не смогли бы собрать «мессершмитт» за неделю. Чем дольше мы возились с ним, тем больше обнаруживали поломок.

Эсэсовская дивизия прошла и, судя по канонаде, завязла где-то у Влоцлавека. Нас пока не тревожили. Пан Збышек сидел в засаде, держа наготове запряженную лошадь, а я помогал Косте разгадывать хитроумные поделки конструкторов «мес-сершмитта».

С другой стороны аэродрома, километрах в трех, тоже проходила дорога, но и ее теперь заняли гитлеровцы. Мы очутились в окружении и просто диву давались, как это никто не удосужится заглянуть к нам. На этот раз охрану мы распределили с паном Збышеком по-другому — он следил за дорогой с правой стороны аэродрома, я — с левой, той, что проходила почти рядом. Костя же занимался только самолетом. Плохо, что у нас не было рации и мы не могли вызвать подмогу. Пригодную немецкую рацию Костя установить еще не успел. Дома, видимо, нас считали пропавшими без вести.

Дорога, за которой я наблюдал, как в зеркале отражала все превратности войны. Обратно по ней катили грузовики, набитые ранеными, тягачи с покореженными танками на прицепах. У Влоцлавека наши перемалывали эсэсовскую дивизию. Гитлеровцы бросили резервы — батальон фольксштурма и саперов, строивших оборонительные сооружения у Познани. Но и это не помогло.

Утром эсэсовская дивизия лавиной покатила обратно. Гитлеровцы хлестали лошадей, танки сбрасывали в кюветы застрявшие грузовики и повозки. Штабные машины безнадежно застревали в потоке паникующих колонн. А тут наддали жару наши штурмовики. Один штурмовик, выходя из пике, видно, заметил наш аэродром и самолеты с крестами. Он ударил по нам из пушек.

— Да ты с ума сошел! — закричал побелевший Костя.

И правда, не хватало еще, чтобы наш же собственный самолет разнес в клочья то, что мы собирали вот уже две недели.

л