Вокруг света 1968-02, страница 58

ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ

ш\

акого погрома мне за экспедиционную жизнь видеть не приходилось. Шестиместная палатка была сбита. Палаточные растяжки выворочены. Груды сорванной с вешал рыбы валялись на земле. Какие-то бумажки, тряпье, валенки, сапоги, телогрейки просторно разместились

тяжки гудели при прикосновении. Собрали раскиданные ветром вещи. В спальной палатке устроили общее ложе из мха. Развернули спальные мешки. Я соорудил стол из обрезка фанеры. И когда желтое пламя стеариновой свечки осветило созданный нами мужской уют, уют, который возможен лишь в грамотно оборудованной палатке, когда запах заваренного по нужной дозе чая пошел по

Очень Большой

уиедведь

ОЛЕГ К У В А Е В, наш спец. корр.

в окружающем пространстве вперемежку с клочьями мокрого, набрякшего водой снега. Снег таял, и черный, покрытый лишайником галечник кругом от этого казался особенно неуютным.

Коля Балаев, успевший за время одинокой жизни зарасти диким волосом, бродил среди всеобщего разора и хватался за голову. Вчера ночью перед самым нашим прилетом на базу обрушился снежный ураган, сбил, сорвал все, что можно было сорвать и сбить, и исчез, уступив место сегодняшнему штилю.

— Палатка порвана. Коптилку утащило, — перечислял Коля. — А сети-то, сети! Их месяц распутывать надо! Уезжайте, друзья, обратно. Здесь в этом году не курорт.

К вечеру быт был налажен. Мы подняли и привели в порядок сбитую палатку и поставили еще одну. Закрепленные насмерть рас

ту ндре, только тогда мы заговорили об обстановке. Выяснилось, что все складывается далеко не лучшим образом. Диспозиция была такова.

Наша база находилась на западном берегу озера. На южном, там, где из озера вытекала река Энмы-ваам и где на галечниковой террасе приземлилась наша «Аннушка», располагался лагерь геологов, бригада рыбаков чукотского колхюза «Большевик» в составе четырех человек и недостроенная конюшня — будущая база певекских геологов.

Коля Балаев доложил, что в окрестностях озера нет ни одного колхозного оленьего стада. Именно в этом году все пастухи, как сговорившись, решили не пригонять стада в этот район. Возможно, причиной послужило холодное лето, предугаданное чукотскими дедами.

Получалось, таким образом, что

JLo следам гиио*пезы

намеченная мной методика поисков кадья&а с разговорами в пастушьих ярангах за чаем и осмотром медвежьих «стад», идущих вслед за оленями, отменялась. Оставалось надеяться на собственные ноги, бинокль и глаза.

Сухая каменистая тундра вела к горам, которые торчали острыми — как войлочные колпаки закопанных в землю молчаливых скифов — конусами. Нигде не было такой мертвой тишины, как в этих каменистых местах. Беззвучно текли мелководные ручьи. Даже редкие кулики, писк которых вездесущ на Чукотке летом, здесь молчали, словно были членами секты молчунов. На камнях котловины рос только ягель. По сухим обрывистым берегам ручьев на Чукотке любит расти метлица. Она росла и здесь, но была низкорослой, не выше десяти сантиметров. Я ожидал увидеть здесь полярные маки, они любят такие места. Но маков не было. Только на подступах к сопкам, где скапливалась стекающая по водоупорному слою вечной мерзлоты вода, явственно выступала заросшая травой полоса. Здесь росла извечная чукотская пуши-¹ ца, полярная осока, и опять-таки они были чахлы и низкорослы, как нигде на Чукотке. Выше начинался голый камень.

Чертовски приятно по расщелинам, ложбинкам забраться на вершину, устроиться там поудобнее и, отдышавшись, неторопливо протереть замшей стекла бинокля. Теперь все, что движется на многие километры кругом, не должно остаться незамеченным. Тайная жизнь горных козлов, сусликов, евражек, оленей, уларов, куропаток, куликов и вовсе неведомых птах, выбирающих для жизни укромные места, становится твоим достоянием. Горная охота требует крепких ног, терпения, чтобы по двадцать раз разглядывать какой-нибудь подозрительный предмет в нескольких километрах, требует опыта, чтобы установить маршрут увиденного животного и еще раз терпения, чтобы дождаться его в удобном месте, расположенном по его марщру)ту,

Я изучал в бинокль заваленные диким камнем начала ручьев, запрятанные за кряжами горные долины, часами сидел на вершинах сопок.

Медведь на Чукотке ведет бродячий образ жизни. Он ходит по ведомым только ему маршрутам, по долинам, по берегам озер и по

56