Вокруг света 1972-10, страница 23

гих островов. Для этого островитянам из Ланга-Ланга пришлось научиться делать вещи, которые никто не смог бы сделать, кроме них. (Все это несколько напоминает мне некоторые страны в Центральной Европе, тоже не слишком богатые ресурсами, а потому сделавшие главный упор на мастерство.)

Такой — единственной в своем роде — вещью стали деньги из раковин. Ныне их «чеканят» только на Ауки.

На Ауки производят три вида денег из трех разных видов раковин. На Гуадалканале и Малаиге я видел чаще всего «белые деньги». На их изготовление идет белая раковина какаду, называемая по-латыни area granosa L. Воды лагуны Ланга-Ланга изобилуют этой раковиной, зато в других местах ее почти нет.

Нужно сказать, что «чеканкой» денег на острове занимаются исключительно женщины. Мужчины лишь поставляют им сырье. На ловлю кругловатой, сантиметров пять в диаметре раковины кокаду мужчины с Ауки выходят каждое утро. Пожив на острове подольше, я убедился, что островитяне предпочитают сами за раковинами не нырять, а покупают их у обитателей острова Гела, жены которых не умеют превращать раковины в монеты. Стоит корзина раковин — штук двести пятьдесят — всего половину австралийского доллара. Самое удивительное тут то, что трудолюбивые женщины с Ауки не знают (или делают вид, что не знают), как попадают к ним раковины, и считает, что мужчины трудятся не меньше их.

...Корзинка перед женщиной опустела наполовину. Я внимательно слежу за ее работой. Она тщательно осматривает каждую раковину и негодные выбрасывает. Таких негодных набирается примерно треть корзины. Затем мастерица берет каменный молоток и сноровисто разбивает раковину. Потом еще раз аккуратно проходится молотком по каждому из обломков, придавая им более или менее круглую форму. Поскольку известняк, единственный на Ауки камень, недостаточно тверд, чтобы сделать из него молоток, островитяне покупают камень для молотков на Малаите. Этот камень добывают на дне реки Фиу. (Вот вам еще один пример кооперации труда в каменном веке.) Молоток из этого камня называется фальбура, и стоит он очень дорого.

Круглые, примерно восемь миллиметров в диаметре, кусочки ра

ковины женщина складывает в чашку из кокосовой скорлупы. Первый этап «чеканки» закончен. Затем следует полировка, для которой пользуются очень остроумным инструментом мааи. Это деревянный брусок, в нижней части которого вырезаны пятьдесят отверстий того же размера, что и монеты. В каждое из отверстий вкладывается заготовка. Сильно нажимая на мааи, женщина кругами водит им по фаолисаве — известняковой доске, политой водой. Из мааи вынимают уже гладкие, приятные на ощупь кружки...

Но на Соломоновых островах отдельная монета цены не имеет; здесь платят связками монет, нанизанных на шнурок. А потому нужно в каждой монетке еще просверлить отверстие. Для этого их вымачивают в воде, чтобы размягчить.

Из всех инструментов, которые я видел на «монетном дворе», сверло произвело на меня самое сильное впечатление. Более сложного, более совершенного механизма мне не довелось видеть во всей Меланезии. Наверное, мы еще плохо представляем себе первобытную технику и ее достижения, иначе бы этот инструмент, созданный на острове Ауки абсолютно самостоятельно, не производил бы такого впечатления на всех ученых, которые его видели.

Главная его деталь — палка, на конце которой укреплено сверло из очень твердого розоватого кремня. (Кремень привозят тоже с Малаиты.) Эта палка стоит вертикально, и к ней двумя длинными шнурками горизонтально прикреплена другая палка.

Начальное вращение сверлу придается рукой (причем рука мастерицы защищена специальным щитком из черепашьего панциря). Другой рукой женщина крепко сжимает горизонтальную палку. Когда сверло начинает крутиться, шнурки, которыми оно привязано, накручиваются на «ходовую часть». Двигая горизонтальную палку вверх и вниз, навивая и развивая шнурки, мастерица просверливает отверстие за несколько секунд.

Монеты уже почти готовы к употреблению. Почти — потому что надо еще нанизать их на сплетенный из кокосовых волокон шнурок и, чтобы придать им законченность, отшлифовать края. Для этого связкой монет проводят по доске из известняка, на которой от многолетнего употребления прорезались «колеи», как на старой римской дороге. Все Деньги — связка примерно кружков в пятьсот — готовы.

Интересна не только технология производства этих денег каменного века, но и — прежде всего — их ценность, их социальная и экономическая функция. Чаще всего я встречался на Соломоновых островах с денежной единицей, которую на Ауки называют галиа. Га-лиа — один шнурок белых монет из раковин какаду длиной в девяносто сантиметров. Стоила галиа на Соломоновых островах в год, когда я там был, примерно двадцать пять австралийских центов. Четыре шнура, соединенные в связку, создают следующую единицу — фура, соответствующую австралийскому доллару. А связка в десять фур — это уже высшая «купюра» из белых раковин — исаглиа. К примеру, выкуп за невесту жених платит только этой «валютой».

Делают на Ауки и деньги других цветов: черные и красные. На черные идет огромная — в тридцать сантиметров — раковина курила, она в изобилии водится на мелководье вокруг острова. Черные деньги — самые дешевые на Соломоновых островах. Зато красные деньги — ронго — это твердая валюта, они дороже белых ровно в десять раз.

Красные деньги делают из раковины рому, она же chama gryphoides L. Дороги они не только из-за своего почитаемого меланезийцами цвета, но, главное, потому, что добывают их на очень большой глубине и к тому же лишь в двух местах. «Агенты по снабжению» с Ауки покупают их у рыбаков пролива Маламасики. Причем те категорически отказываются принимать за раковины австралийские доллары или на что-нибудь выменивать их. Нет! За красные раковины платят только красными деньгами. Корзина раковин стоит шнур красных монет.

Сделать красную монету — вещь сложная. Дело в том, что сама раковина рому невыразительного розового оттенка. А цену имеют лишь монеты, обладающие гу-сто-карминным цветом. И чтобы раковины приобрели нужный колорит, их пекут (в буквальном смысле слова) на добела раскаленных камнях. Десять шнуров особо отобранных красных монет называются фире, и точную их цену мне не мог назвать никто на всем архипелаге. Во всяком случае, фире стоит больше пятидесяти австралийских долларов, а для нищих обитателей богом забытой лагуны это невообразимое богатство.

Красными деньгами с давних пор интересовались и европейцы.

21