Вокруг света 1988-02, страница 29
замеряя поврежденные элементы и основные расстояния. Масштабную линейку и карандаш я на нитках повесил на шею. В какие-то секунды измерив и записав цифру, бросал эти инструменты и под полушубком между коленями согревал руки: на фермах, на высоте деся-ти-пятнадцати метров, к морозу прибавлялся еще и ветер. Поработав двадцать-тридцать минут, слезали и грелись у костра. Как-то невдалеке на льду сел самолет У-2. Из него вылез полковник и пошел по делам, а пилот подошел к нашему костру. — Погоди,— говорит он,— на самолете есть термометр, сбегаю, посмотрю на него.— Возвращается и сообщает: — Минус 47 градусов. Мы работали на фермах на большой высоте, и мне было непонятно, отчего это Лев Дмитриевич держится свободнее, чем я. Потом выяснилось: из-за близорукости он не чувствовал высоты, не видел, что там на льду, а видел только планки раскоса, по которым мы лазили. По пути в Белев паровозик наш задержали для маневров на станции Ясная Поляна. В оголенном лесу виднелись руины имения Льва Николаевича Толстого... В октябре 1943 года — мы на левом берегу Днепра в Игрени. Внизу у хол ма — речка Самарка, приток Днепра. По маленькому мостику переходит воинская часть; лентой растянулись по дороге грузовые автомашины, орудия, телеги с лошадьми. Около переправы возникают белые дымные клочки, взрывы снарядов; одна лошадь испугалась, опрокинула груз. По ту сторону речки — Днепродзержинск и разрушенный мост, который мы будем восстанавливать. Слева из-за холма виднеется окраина Днепропетровска. В бинокль стараюсь рассмотреть немцев, но улицы пустынны, только блестят окна. Город, подожженный отступающими гитлеровцами, в огне... Днепропетровский мост был разрушен настолько сильно, что возобновлять прежние конструкции оказалось бессмысленно. Поэтому рядом начали строить временный мост на свайных опорах с деревянными рамными надстройками и металлическими пакетами пролетных строений. Для того, чтобы ходить с одного берега на другой, в хаосе разрушенных конструкций прежнего моста плотники соорудили из досок примитивный тротуар. Мне часто приходилось ходить с берега на берег, я знал все «изгибы» этого тротуара: где провалилась доска, где торчит конец винтообразно изогнутого рельса... Запомнился мне искореженный мост ночью. Внизу, сквозь завал мостового металла, виднелась днепровская вода. Луна и отблески ее колеблющегося отражения освещали чудовищные нагромождения. Силуэты погнутых, исковерканных переплетений ферм, глубокие черные провалы неосвещенных мест. Ни с чем не сравнимое грандиозное и мрачное зрелище. Путь через Днепр был более километра: спуски и подъемы по трапам с поперечными планками, которые заменяли тротуар, следовали один за другим. Приходилось идти с вытянутой рукой, чтобы не наткнуться на свисающий или торчащий сбоку раскос из тавра или швеллера. Когда мы заканчивали проекты опор, командованием военно-восстановительных работ мне было предложено оторваться от конструирования и написать большую картину — общий вид восстановления с разрушенным старым мостом и деревянными опорами нового. Сделав несколько натурных рисунков карандашом и акварелью с обычных точек, я стал искать, откуда бы мне написать вид сверху. На правом берегу виднелся пятиэтажный дом. Над крутым берегом он торчал как башня. Поднимаюсь по лестнице мимо запертых дверей (эвакуированные жители еще не вернулись) все выше и выше. На самом верху, на уровне чердака, маленькая дверь. Открываю. В комнате несколько солдат: зенитный расчет. — Хочу порисовать из вашего окна! Мне подставили табуретку. Устроился. Мост виден хорошо, в таком ракурсе, как О МОСТАХ |
