Вокруг света 1993-11, страница 12

После постановки на бочки на корабле шла обычная, предусмотренная его распорядком дня жизнь: ужин, увольнение офицеров, старшин и матросов на берег, баня, стирка, чай, проверка и отбой. Вечером на корабль прибыла очередная партия нового пополнения — на нем уже было до 200 бывших солдат, переведенных из округа на флот для продолжения службы на линкоре. На ночь большинство прибывших было временно размещено в одном из носовых помещений корабля...

Для многих из них она оказалась роковой в их короткой военно-морской службе...

Вместе с другими офицерами сошел на берег и врио командира линкора Хур-шудов, оставив за себя старшим на борту помощника командира корабля капитана 2-го ранга З.Г.Сербулова — старого, опытного моряка. По возрасту он вскоре должен был уволиться в отставку. На корабле находились и другие офицеры, замещавшие тех, кто сошел на берег.

В 1 час ночи вахтенным офицером — ответственным за порядок и несение вахтенной службы на корабле (кроме низов) при стоянке на якоре — заступил лейтенант В.П.Лаптев, замполит дивизиона движения, Герой Советского Союза за форсирование Днепра в Великой Отечественной войне, но новичок в морском деле. Он должен был стоять на вахте до 4 часов ночи — в самое тяжелое, неудобное — «собачье» время, или «собаку», как называли моряки эту смену.

Была ясная осенняя ночь. Задул свежий северо-западный ветер. Линкор прочно стоял на двух бочках и якоре...

Вдруг в 1 час 30 минут в носовой части линкора глухо прогремел взрыв. Его огромный, закованный в броню корпус содрогнулся от мощного удара. Сильный толчок выбросил из коек и разбудил спавших моряков. Вахтенные и проснувшиеся бросились бегом на бак корабля. На всех палубах сразу же погасло электрическое освещение, и все погрузилось в темноту... Те, кто прибежал в носовую часть корабля, увидели перед первой башней главного калибра, в отблесках прожекторов, включенных с соседних кораблей, огромный, многометровый пролом в средней части полубака, с трещинами в палубе, доходящими почти что до бортов. Рваные, вспученные края металла были загнуты вверх, некоторые из них едва не касались стволов орудий... Из широкой и глубокой впадины исходил сильный запах пороховой гари, доносились стоны, крики, шум клокочущей воды... Покореженная палуба, вздыбленные над нею швартовные шпили, носовые башни главного калибра, надстройки фок-мачты—все вокруг было залито и забрызгано какой-то черной массой, оказавшейся илом. Рядом с проломом лежало несколько трупов моряков, выброшенных из кубриков, через которые прошел, сокрушая все внутри корабля, огненный смерч взрыва...

Страшное зрелище!.. Одним из первых туда прибежал врио командира линкора Сербулов. Он вместе с другими оказавшимися там офицерами и стар

шинами немедленно стал принимать меры к спасению людей: лежащих на палубе раненых и тех, кого выбросило за борт, и тех, кого заливало водой в кубриках.

Как позже было установлено, взрыв (некоторым он показался двойным, сдвоенным) был такой силы, что пробил насквозь — от днища до верхней палубы—весь многопалубный бронированный корпус линкора, образовав в нем огромный проем; оставшиеся в живых моряки, находившиеся в нижних помещениях, увидели над собой луну и звездное небо... В громадную, как оказалось потом, 150 квадратных метров, подводную пробоину хлынули потоки забортной воды, перемешанные с мазутом и кровью погибших... Вода быстро распространялась по нижним и особенно средним помещениям корабля, затапливая их и сокрушая водонепроницаемые переборки...

Все эти страшные разрушения пришлись по самой густозаселенной части корабля, где в носовых кубриках, расположенных на нескольких палубах-эта-жах, спокойно спали на своих 2-3-ярусных койках сотни матросов и старшин. По оценке правительственной комиссии, занимавшейся расследованием причин и обстоятельств этой катастрофы, при взрыве сразу же погибло 150 — 175 человек и было ранено около 130. Именно они стали первыми жертвами в этой трагедии. В первом же акте...

Трудно даже представить себе, какими бы они были, если бы взрыв произошел под погребами первой артиллерийской башни главного калибра. Там хранились самые тяжеловесные и крупнокалиберные в нашем ВМФ снаряды и заряды... До этих погребов осталось рукой подать... А ведь вблизи находились такие же погреба второй башни главного калибра, а за ними — артиллерийские погреба с боезапасом для противоминного и зенитного калибров. В корме же — еще погреба с боекомплектом для третьей и четвертой башни главного калибра. Всего же на корабле находилось свыше дюжины артиллерийских погребов, в каждом из которых хранился не один десяток тонн боезапаса разного рода...

По счастью, взрыв не попал ни в один из погребов и боеприпасы не сдетони-ровали. Случись такое, и линкор взлетел бы на воздух вместе со своим экипажем. А ведь рядом с ним стояли на своих бочках и другие большие боевые корабли...

На линкоре была объявлена сначала—аварийная, а потом —и боевая тревога. Сигналы тревоги подавались с помощью свистков боцманских дудок вахтенных и дневальных, а также рындой — корабельным колоколом. Ибо корабельная звонковая сигнализация и радиотрансляция не работали —на линкоре уже не было электропитания. В этих условиях экипаж довольно быстро занял места по боевому и аварийному расписанию. Были задраены водонепроницаемые переборки, люки и горловины. Поданы к зенитным орудиям боевые патроны. Усилено наблюдение за

воздухом и водой. Дана команда: «Осмотреться в помещениях, артиллерийских погребах и отсеках!» Дело в том, что, увидев развороченный нос корабля, многие подумали, что взорвался боезапас в первой башне главного калибра, а после, когда это не подтвердилось, решили, что корабль подвергся нападению с воздуха и в него попала бомба или он подорвался вследствие диверсии. Ведь это было время «холодной войны», тогда не редко наши корабли обнаруживали в море неизвестные подводные лодки. Да и над морем часто летали неопознанные самолеты...

Артиллеристы во главе с командиром артдивизиона главного калибра капитан-лейтенантом В.В.Марченко занялись осмотром погребов с боезапасом, особенно — в носовых башнях. Ведь мысль о возможной его детонации еще не покидала многих... Работу личного состава линкора затрудняло отсутствие электропитания. Но с пуском резервного генератора оно было восстановлено. Особенно сложная обстановка складывалась в носовой части линкора, в ее темных и тесных помещениях и отсеках в глубине корабля, куда продолжала, несмотря на все усилия личного состава аварийных партий, поступать забортная вода. Моряки устанавливали все новые и новые подпоры. И хотя вскоре на линкоре были задействованы аварийные партии со стоявших на рейде кораблей, положение линкора ухудшалось.

Дело в том, что итальянские конструкторы в погоне за увеличением скорости хода корабля сделали некоторые переборки, находящиеся выше броневой палубы, облегченными. И вот теперь они не выдерживали напора воды, и она поступала в помещения, которые были расположены выше ватерлинии. А раз так, то верхняя часть корпуса линкора становилась тяжелее нижней, и остойчивость корабля уменьшалась, появлялся так называемый опрокидывающий момент. Похожие или даже аналогичные конструктивные особенности были и у других итальянских линкоров, погибших при сходных обстоятельствах. Так, в гавани Таранто в 1915 году в ходе первой мировой войны на линкоре «Леонардо да Винчи» произошел странный взрыв, унесший жизни более двухсот моряков. Чтобы спасти корабль, его вывели на внешний рейд и там подтопили на мелководье. В Три-естской гавани погиб в результате переворота, из-за повреждений, полученных при налете авиации в 1945 году, другой итальянский линкор, однотипный с «Новороссийском»,— «Конти де Кавур». Живучесть итальянских линкоров заведомо приносилась в жертву другим их боевым качествам...

Прошло около полутора часов после взрыва, и почти вся передняя часть линкора уже ушла под воду. Это не позволяло перерезать толстенные якорь-цепи, которыми крепко держался корабль за носовую бочку и якорь, не давало возможности буксировать его к берегу. А между тем крен на левый борт неудержимо возрастал.

С прибытием на линкор основных

ю