Юный Натуралист 1969-02, страница 4

IKS) И Ъ 0 № НАТУРАЛИСТ

®

2

Научно-популярный журнал ЦК ВЛКСМ и Центрального Совета Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина

Журнал основан в 1928 году

голубые зеркала озер и искусственных прудов, полных радужной форели.

Словом, тогда ты увидишь Карпаты — самые западные наши горы, — встань только пораньше, когда зазвенит трембита, и ты постигнешь их несказанную красоту.

Вот и разберись тут, какая Белая Тиса, какая Черная! Не подскажут — никогда не отгадаешь. Справа речка, слева речка, и никакой, даже самый изощренный, глаз не отличит, где темней вода, где светлей. Но сыибаются в неглубоком омуте два потока — и бурливая, в седых клочьях круговерть пены рождает просто Тису, известную каждому карпатскую реку. Веками пробивала вода среди гор путь самый короткий, самый удобный. Поэтому не понадобились здесь ни теодолиты, ни нивелиры: просто веди дорогу вдоль реки — и не отыщешь пути лучше.

Над самой Тисой, послушно повторяя каждый ее прихотливый изгиб, стелется голубая лента асфальта. И сказочен бег машины. Кажется, прямо по воздуху, над виноградниками, под малахитовыми шапками взгорий, мимо цветущей сакуры, мимо шумных студеных водопадов бежит, бежит дорога, взбираясь на гуцульскую крышу Карпат.

Есть счастливые города и поселки, название которых, звучное и простое, говорит само за себя. Ясиня! Стоит только выйти на окраину поселка, встать под гигантские деревья — и сразу поймешь: нет, не ошибся, это они, высоченные, раскидистые ясени, краше которых нет в округе, подарили поселку такое звонкое и светлое имя.

Но таковы уж Карпаты: не найдешь наличника на окне, не украшенного превосходным узором, не услышишь истории, в мудрую правду которой не вплелась бы цветистая вязь легенды. Так вот, Ясиня.

В давние-предавние времена, когда лишь зеленые холмы гор да пастушьи колыбы слушали утреннюю песнь трембиты, пришел в урочище Черной Тисы пастух по имени Струк. Незаметно подкралась осень. Пора было собираться домой, но вдруг случилась

isfc ^ }ф{ №. ]ф{ lit ^ isfc fit?!? vf.' V|« vj.' vfi vfi v*« Ц.'

беда. Закрутила, завыла метель, когда по всем пастушьим приметам неоткуда было ей взяться. Снегу намело столько, что овцы вязли по грудь. Куда с ними денешься? Бросил Струк овец — и домой. Весной же вернулся. Но что за невидаль? Под великанами ясенями бродила его отара, и возле каждой овцы резвились ягнята. Так и остался Струк в урочище, вызвал всю семью, и первое время, пока не было еще крыши над головой, двенадцать широкоплечих братьев Струков садились за трапезу вокруг огромного пня. Места хватало всем — так велик был ясень, давший имя нынешним Ясиням.

Теперь там, где стояла первая, крытая соломой пастушеская колыба, раскинулся большой поселок. Отсюда горы кажутся далекими и невесомыми, словно огромный журавлиный клин застыл в бездонно высоком небе. В одном конце клина — серая, в ослепительных пятнах снегов Близница, в другом — укутанная взлохмаченной шап

кой облаков красавица Говерла. Зимой и летом летит этот журавлиный клин над Ясинями, над Черной Тисой, над здешней школой, в палисаднике которой над молодыми ясенями и кленами высится бронзовая солдатская фигура.

Солдат советский, скромный и величавый освободитель Европы, скорбно преклонил ты колена перед могилой тех, кто сложил здесь, в Карпатах, свои головы, навечно застыл ты в почетном карауле, оберегая святой покой тех, чья память, пересилив смерть, навсегда осталась в сердцах живых.

Горы есть горы. И о чем бы ни пытались вы заговорить со здешними ребятами, речь обязательно зайдет об обильных — трава по пояс — полонинах, об отвесных кручах и о нежных альпийских фиалках.

Нелегко пробраться к снегам Близни-цы, непросто найти чудесный цветок, но раз уж зацвели фиалки в горах — знай непременно: у подножия обелиска и у портрета Олексы Борканюка в школьном музее загорятся их розовые звездочки.

Олекса Борканюк... И о нем поет на Гуцулыцине звонкая трембита. Потому что жизнь его, короткая, но светлая, похожа на песню, что разносится над горами, — и звучать этой песне вечно.

Заботливо берегут ясинские пионеры память героя, своего земляка. Побывайте в школьном музее, и экспонаты его расскажут вам о бесстрашии и мужестве замечательного сына Отчизны.

Разные бывают музейные реликвии. В одних — несгибаемая воля, непоколебимая вера в победу, геройство, неподдель

ное и неброское. А бывают и такие: посмотришь — и будто скользнуло по телу леденящее кольцо змеи. Вот пожелтевший листок бумаги. Края оборваны. Такие листки развешивали на телеграфных столбах каратели в грозном 1942 году. Нельзя чи

тать без содрогания жуткие строки этого приглашения .к предательству:

«Все гражданские, лица, которые наведут органы третьего батальона горных стрелков, размещенного в Рахове, на след десантников, будут премированы 100 пенге».

Каждый сельский староста получил тогда такой циркуляр. Видно, отнял сон и покой у фашистских оккупантов Олекса Борканюк, коль не поскупились каратели на щедрую подачку.

Здесь, в Ясинях, знал Олекса каждую тропинку, не раз в детстве подолгу пропадал на берегу реки, отыскивая места, где споро хватает приманку юркая форель. Не раз встречал с пастухами рассветы на полонинах. Нужно было помогать матери — вот и приходилось подряжаться к чабанам. С ранней юности ненавидел Олекса старост и богатеев, боролся за свободу родного Закарпатья, а когда в селах Гу-цулыцины, лязгая гусеницами, появились фашистские танки, только одно решение мог принять коммунист Борканюк — бороться и бороться до победы!

Низко висели над Говерлой в тот день тучи, сметала, крутила снег по притихшим, затемненным улицам Ясинер зябкая поземка. И, оглядываясь, ежась от холода, жались ближе к теплым избам фашистские часовые. Казалось, сама погода помогает десантникам. Они приземлились неподалеку от поселка, на поросшем сосной пригорке, группа коммунистов-закарпатцев, вернувшаяся на родину, чтобы организовать подпольную борьбу с фашистами.

Началась нелегкая партизанская жизнь...

Каратели шли по следу. Все ближе, ближе противный лай овчарок. Бой был скоротечен и жесток. Сквозь кольцо окружения прорвались немногие. Тогда-то и появились в селах фашистские объявления, где смертельная злоба перемешивалась с яростью бессилия.

Погиб бесстрашный Олекса Борканюк. Своим героем назвала его Родина. А память героев вечна. Поэтому всегда в цветах самое видное место в Ясинях — сад Героев у школы. Золотом горят на белом мраморе обелиска имена тех, кто не пожалел жизни своей, чтобы вечно свободной и счастливой была страна наша, чтобы привольно и раздольно лилась над полонинами переливчатая песнь гуцульской трембиты. Песнь о славном Олексе, о его друзьях-героях, которые принесли на карпатскую землю мир.

В. КУЛАГИН