Юный Натуралист 1973-03, страница 40

КАК Я

с медведем

дружил

Весну я встречаю в тайге, где-нибудь на берегу озера, где поглуше. И всегда боюсь опоздать.

В этом году весенний маршрут мой к егерю Константину Даниловичу Дзю-бе — километров двести по Якутскому тракту и дальше до зимовья по таежной тропе через сопку, через болото.

Дзюба помог разгрузить мои пожитки, отдохнул немного, попил со мной чайку, и мы расстались. Вернется сгн через десять дней. " •

И вот я наедине с весной.

Медленно разгорается сибирская весна. В м.орщинах земли лежит еще старый снег, и шалый мороз теряет ночами хрусткие цветы по талым "лужам. В утренники все становится звонким и льдистым:' и земля и воздух. А днем солнце творит чудеса.

Оживает возле избушки застывший за ночь ручей снеговой воды. И талые струи бегут по голому склону сопки широким и певучим потоком, разливаясь живой водой по всей низине. Растекаются светлыми каплями морозные цветы на лужах, и из разомлевшей земли лезут зеленые стрелки народившихся трав. Трясогузки вьют гнездо под пластинами лиственничной коры, которой крыто зимовье.

Ночью я проснулся сам не знаю отчего. Лунная полоса из оконца лежала поперек земляного пола до самой печки. А за оконцем серебряным стругом плыл месяц, обдавая полянку голубыми брызгами. У лабаза что-то копошилось и сопело: «фо-фа-фо-фа»: Это был первый визит молодого медведя, которого я назвал Фофаном.

Он вдыхал чудесный запах моего окорока, сопел и соображал, как до него добраться. Я приоткрыл дверь избушки и попробовал уговорить медведя, что око-poi£ мне самому нужен. «Вот буду уезжать, все тебе оставлю», — говорил я ласково и просительно. Голос мой немного дрожал, думаю, что от ночного холода. Хотя по правде, разговаривать с медведем вот так накоротке, с глазу на глаз, без свидетелей, мне приходилось впервой.

При звуках моего голоса медведь насторожился. Но чем больше и убедительней я говорил, тем меньше оц.. обращал на |леня внимания. Слов моих он, конечно,

не понимал, но отлично разгадал, что я безоружен. На всякий случай я держался рукой за открытую дверь, чтобы она ненароком сама нё закрылась.

Но Фофан и не думал на меня нападать. Убедившись, что я мо у только разговаривать и убеждать, он громко фукнул и решительно направился к лабазу. Надо было спасать окорок.

Я выхватил из печки горящее полено и, размахнувшись, швырнул в медведя. Головешка, не долетев, , зацепилась за пенек, перевернулась и, упав, рассыпалась снопом искр. Фофан рыкнул и поспешил удалиться. На этот раз поле боя осталось за мной.

Светало. Подождав, пока совсем посветлело, и почувствовав себя более уверенно при дневном свете, я слазил на лабаз и перенес свои запасы в зимовье.

День прошел спокойно. Солнце торопило весну, забираясь в укромные тени, где еще хоронился мороз.

Ночью меня разбудили странные звуки. Прислушавшись, я понял, что это фофан чешет свои коготки о бревенчатую стену моей избушки. Потом лунный свет в оконце заслонила здоровенная медвежья башка и зафукала, засопела — это Фофан учуял окорок.

— Ничего ты не получишь, Фофан, — сказал я медведю, — оконце маленькое, в него только кошка пролезет.

На следующую ночь все повторилось. Фофан ходил вокруг избушки и фукал в оконце. Бедняга хотел есть, а время сейчас, весной, в тайге самое голодное, и я решил подкормить мишку. Отломил полбулки хлеба и, выждав, когда Фофан отошел к лабазу, открыл дверь и бросил хлеб. Фофан, испугавшись, метнулся было в сторону. Но когда хлеб упал и искры из него не посыпались, а заггахло съестным, мишка подошел к хлебу,^поддал его носом и потом аппетитно зачмокал.

Я бросил еще полбулки, Фофан с удовольствием съел и улегся возле дверей избушки. Я тоже лег и, засыпая, думал, а что, если он не уйдет и днем. Но с рассветом медведь ушел.

Ночью Фофан скреб стену и фукал в оконце, пока я не дал ему хлеба. Поев, он улегся, как и в прошлую ночь. Чтобы Фофан не будил меня, я оставлял с вечера на пеньке булку хлеба. Утром обычно не. было ни булки, ни Фофана.

Днем я бродил по тайге с фотоаппаратом, подмечая все новые шаги весны. Уже вовсю токовали бекасы, и по сырым луговинам разгуливали хохлатые чибисы. Синим глазком проглянула медуница.

Как-то возле болота я присел на упавшую березу в надежде снять пролетающих тут чибисов. На опушке, шагах в пя-