Юный Натуралист 1983-09, страница 14

Как-то я возвращался с озера домой. Быстро сгущались сумерки, и, пока полный мрак не поглотил все вокруг, я спешил выбраться на хорошую прямую дорогу. С каждой минутой становилось все темнее. Уже сосны по обеим сторонам слились в единую темную стену, и только слабо тускнела дорога.

Я шел по этому узкому коридору, и вдруг впереди меня над самой дорогой мелькнула едва заметная тень. Чуть прошел несколько метров, и снова передо мной, низко стелясь, побежала призрачная тень. И так несколько раз. Но сколько я ни напрягал зрение, разглядеть ничего не смог. Загадка раскрылась на следующее утро.

На рассвете я шел той же дорогой на озеро. Пока было темно, передо мной опять возникла слабо различимая тень. Но по мере того, как светлело в лесу, загадочная тень становилась все заметнее. И вскоре можно было разглядеть небольшую легкокрылую птицу, которая при моем приближении взлетала с песка и, пролетев небольшое расстояние, вновь опускалась на дорогу. Это был козодой. И странное дело, когда он взлетал, то был виден. Но стоило ему опуститься на землю, сразу исчезал, будто таял. Так искусно сливался он с дорогой, хотя на ней, кроме песка, опавшей хвои, мелких веточек и отдельных былинок, ничего не было.

Лишь изредка удается поднять с земли козодоя, едва не наступив на затаившуюся птицу. Он бесшумно взлетит из-под самых ног. Меж деревьев мелькнут серое оперение, узкие крылья и довольно длинный хвост с белыми пятнами на крайних перьях — если это самец, и без белого, если это самка. Птица опустилась где-то близко. Вглядываешься в лежащие на песке щепки, кусочки коры, сухие листья. Но птицы нет. И опять

она взлетит прежде, чем успеешь ее разглядеть.

В конце апреля или начале мая возле вырубки или боровой поляны раздается первая брачная песня козодоя. С каждым днем песен становится все больше, и звучат они до середины июля. Странно и таинственно протяжное урчание птицы-невидимки в темноте весеннего леса. Уже отпели и смолкли вечерние дрозды, уже и последний вальдшнеп давно прохоркал над долиной, но до самого рассвета поют козодои. Иногда песня прерывается резкими вскриками и громкими хлопками крыльев.

Гнездится козодой на земле. Прямо среди лесной ветоши откладывает самка два Продолговатых серо-мраморных яйца. Оба родителя попеременно насиживают их восемнадцать дней.

Птенцы появляются зрячими и покрытыми густым пухом. Хотя внешне они похожи на птенцов выводковых птиц, которые почти сразу покидают гнездо, малыши козодоя не торопятся начать самостоятельную жизнь. Они остаются в гнезде, вернее, на том месте, где вылупились (гнезда-то, по существу, никакого и не было), еще несколько дней. И если потревожишь их, то они перебираются на новое место. Козодои кормят птенцов только в темное время суток, это тоже помогает скрыть их местонахождение. Выкармливают малышей около трех недель. К августу выводок распадается, а в сентябре птицы улетают.

Не часто попадается на глаза человеку и лесной отшельник — вальдшнеп. Когда

в начале июля закончится тяга — токовый полет вальдшнепов, они будто совсем исчезают из наших лесов. Так редко их можно увидеть. На день вальдшнепы забиваются в лесную глушь и затаиваются на земле. Их пестрое серо-рыжее с черным оперение удивительно сливается с прелым листом и валежником. Сидящего на земле вальдшнепа можно увидеть только случайно.

Как-то в березово-еловом лесу, разыскивая грибы, я вдруг увидел вальдшнепа, затаившегося возле ствола поваленной березы. Пожалуй, белый ствол только и помог мне увидеть неподвижную птицу. Вальдшнеп не сидел, а скорее лежал на земле, прижав брюшко к прошлогодним листьям, чуть приподняв клюв и задрав кверху короткий хвостик. Не знаю, всегда ли в такой позе затаиваются на земле вальдшнепы, но этот, услышав мои шаги, настороженно вскинул клюв. До вальдшнепа было не более семи метров, но он все же не взлетел. Я тихонько ушел, чтобы не пугать птицу.

С наступлением темноты вылетают на кормежку лесные кулики. Опустившись на лесную дорогу или бережок лужи, птицы бродят по грязи, оставляя характерные дырочки — следы от длинного клюва. В это время я подходил к ним на десять шагов и ухитрялся набросать карандашом силуэты кормящихся птиц. Когда густой утренний туман, цепляясь за кусты, поползет из долин, вальдшнепы перестанут кормиться и полетят на дневку. Можно видеть, как из тумана внезапно вылетит

Козодой, затаившийся на ветке.