Юный Натуралист 1987-12, страница 39

38

долине как-то по-игрушечному, по-елочному светятся в снегах огоньки. Утыкаясь в сугробы яркими фарами, елозит, чистит дорогу бульдозер, а его медленно догоняет ползущая освещенная коробушка — автобус. Ну, теперь уж точно — дойду!

Поздно-поздно вечером, где автобусом, где попуткой, добрался я кружным путем до дома.

Держись, живи, куличок!

В. ЧЕРНЫШЕВ

ПЕТУШИНОЕ УТРО

Как же я боялся нашего петуха!

Бабушка, когда кормила кур и рассыпала золотые зерна кукурузы, всегда приговаривала:

— Ах ты петенька, хозяин, головушка удалая...

Петух ходит рядом, шпорой по земле чиркнет — бороздку пропашет. Клюнет зернышко, не проглотит, в клюве держит, какой-нибудь квочке отдаст.

«Петух поет — спать не дает». «Петушиный голос — тоньше, чем волос!» «Петушинова дуга — словно радуга красна!» Знал я все эти пословицы и поговорки, которые бабушка произнесла, а потому ее спрашивал:

— Бабушка, а отчего петух поет первым?

Улыбалась бабушка, отмалчивалась.

Думал, не знала, если не рассказывала, ан

нет — разбудила она меня раненько. Испугался, думаю, что случилось, а бабушка палец к губам:

— Тише! Пойдем, посмотришь, как петух петь начинает.

Приглашала так, словно на концерт. Встал и на цыпочках за бабушкой. Вышли на улицу — тишина еще ночная. Пес Шарик удивленно из конуры вылез, на нас косится, не понимает, что случилось.

Бабушка взяла меня за руку, повела к сараю. Иду, а сам удивляюсь, кажется мне, что одна половина неба черная, а вторая — синяя. Только яркая луна так рассверкалась, что все вокруг видно. Вошли в сарай. Бабушка молчит, пальцем только на насест показывает.

Смотрю, все куры нахохлились, головки поджали, спят. Крайним сидел петух. Ну, думаю, что-то спутала бабушка. Не поет наш Петро-ван! Не успел я додумать, как петух хлопнул раза два крыльями, покосился на оконце, сквозь которое падал лунный свет, и пронзительно и отчаянно закукарекал. Да так звонко, что в ушах зазвенело. Бабушка заулыбалась.

— Слушай дальше.

И тут же, за криком нашего петуха, раздался другой, чуть басовитый.

— Пошли, будешь дальше слушать,— вывела меня из курятника бабушка.

Над головой брызнул рассвет. Деревня наполнялась петушиными криками. Какой-то молоденький так пискнул, что я даже улыбнулся. Куда ему до нашего петуха!

Смотрю, из курятника вышел наш Петрован. Огляделся, прислушался. Тяжело захлопал крыльями, блеснул огненной расцветкой хвоста, откинул ребристый гребень и, вытянув шею, за-ку-ка-ре-кал!

Долгим был его крик, сильным, наполненным гордостью. Успокоился, сложил крылья, прислушался: запел ли кто еще? Нет, тишина, только над головой пролетела какая-то птица, да где-то замычала корова, хлопнула калитка.

— Ну что, внучок, догадался? — полюбопытствовала бабушка.— Почему наш петушок поет первым? У него голосок самый звонкий! В первый раз он запел коротко — дал понять, что день приближается. А второй раз долго тянул. Крик нашего кочета был всюду слышен. После него никто не осмелился больше петь. Вот так-то. В голосе у нашего Петро-вана все семь цветов радуги...

С. КАМЕНЕВ

БЕЗБИЛЕТНЫЕ ПАССАЖИРЫ

Я летел самолетом в Магадан. На Урале у нас выпал снег, но сразу начал подтаивать. Черные холодные проталины испортили белизну первого снежного покрова. Земля еще не промерзла, не потеряла летнего тепла. Однако ветер дул холодный, срывал последние листы с уже почти обнажившихся берез.

Погода, несмотря на мои опасения, оказалась летной. В Магадан мы прилетели утром.

Здесь была уже настоящая зима. По бетонированному полю мела поземка, мороз хватал за уши. Выйдя по трапу, мы подошли к люку за багажом и вдруг увидели стайку воробьев.

— Смотрите, воробьи! — сказал кто-то из пассажиров.

Я знал, что воробьи на Колыме не живут. Слишком холодно для них здесь. А тут вдруг не один, а целая стайка! Откуда?

Следом за нами приземлился еще один самолет, прилетевший из Владивостока. Когда открыли люк, то из его грузовой кабины вылетела еще одна стайка пернатых путешественников. Так вот откуда они! Безбилетные пассажиры!

Мы шли цепочкой по полю в сторону авиавокзала и живо обсуждали воробьиную судьбу. Что же будет с ними? Не погибнут ли?

— Нет! — ответил один из пассажиров, местный житель.— Найдут приют в аэропорту, добро он с птичьим названием — «Сокол».