Костёр 1969-12, страница 37

— Ладно, сойдет и эта малютка. Дай спички!

И он поджег петарду. Пиф-паф!—маленькая светящаяся хлопушка взмыла ввысь. О чем говорить, она была заряжена. Петарда метнулась туда-сюда и под конец хлопнулась назад, на стол, в общую груду. Верно, ей было скучно летать одной. Эмиль и Готфрид не обратили на это внимания, так как у них за спиной неожиданно раздался громкий вопль. Это бургомистр выскочил на крыльцо, желая вправить им мозги.

А на улицах Виммербю народа было еще полным-полно. Люди смеялись, болтали, кричали и не знали, чего им ждать: радости или беды;

Вот тут-то и началось! Тут-то и грянула та самая беда. Внезапно над садом бургомистра озарился небосвод: шипя, завертелись извергающие огонь змеи, замелькали сверкающие шары, взмыли вверх огненные фонтаны— и все это трещало, громыхало, стреляло, ухало, шипело и наводило такой ужас, что бедные жители Виммербю побледнели от страха.

— Комета!—закричали они.—На помощь! Погибаем!

В городе поднялся неслыханный крик и плач. Ведь

горожане думали, что настал их последний час. Бедные люди,—просто удивительно, как громко они орали и косяками падали в обморок прямо на улице. Одна лишь фру Петрель сохраняла спокойствие, с невозмутимым видом сидела она у себя на застекленной веранде и смотрела, как огненные шары колесили по небу.

— В кометы я не верю,—сказала она своей кошке.— Держу пари, здесь опять не обошлось без Эмиля.

Фру Петрель сказала сущую правду. Конечно, это Эмиль своей маленькой хлопушкой поджег всю груду заготовленных для фейерверка петард, так что они разом взлетели в воздух.

А как повезло бургомистру, что он вовремя выскочил на улицу! Иначе не видать бы ему ни единой искорки своего чудесного фейерверка. Теперь же он стоял как раз в том месте, где больше всего трещало и сверкало, и только и делал, что прыгал то туда, то сюда, когда огненные шары один за другим проносились мимо него. Эмилю и Готфриду казалось, что это зрелище страшно забавляет бургомистра, так как при каждом новом прыжке он радостно взвизгивал. И лишь когда щипящая петарда угодила ему в штанину, он разозлился. А то отчего бы он так дико завопил и понесся с неистовым ревом по саду к бочке с водой, стоявшей возле дома, и, ничего не соображая, засунул туда ногу? Разве можно так поступать с петардами? Ведь ребенку известно, что от воды петарды сразу гаснут, уж это-то он мог бы сообразить. •

— Наконец-то я полюбовался на фейерверк,—удовлетворенно сказал Эмиль, сидя на земле рядом с Готфридом за дровяным сараем бургомистра.

— Ив самом деле, настоящий фейерверк,—подтвердил Готфрид.

Потом они помолчали и подождали, пока бургомистр перестал, наконец, жужжать в саду, словно огромный обозленный шмель.

И когда немного погодя повозка катхультовцев покатила домой в Лённебергу, от искрящихся хлопушек и огненных шаров на небе не осталось и следа. Над макушками елей высоко в небе сияли звезды. В лесу было темно, впереди стелилась темная дорога, а на душе у Эмиля было светло, и он пел в темноте, гарцуя на своем коне:

Гоп, гоп! Гляди, отец, Что за конь у меня, Что за ноги у коня, Это мой жеребец!

А его отец сидел на облучке и правил, очень довольный своим Эмилем. Правда, мальчик чуть не до смерти напугал фру Петрель и переполошил весь Виммербю своим фейерверком, но разве не он совсем даром заполучил коня? Это с лихвой пркрывало все его грехи. «Нет,, такого мальчугана не сыщешь во всей Лённеберге. И, право слово, не сидеть ему на сей раз в столярке»,— думал отец.

Впрочем, хозяин Катхульта был в превосходнейшем расположении духа, быть может, еще и потому, что как раз перед самым отъездом он повстречал своего старого знакомого, который угостил его бутылочкой-другой доброго пива «Виммербю». Папа Эмиля не любил пиво, нет, но тут уж никак нельзя было отказаться, ведь пивом-то угощали, даром!

Папа Эмиля молодецки щелкал кнутом, погоняя лошадей, и без устали твердил:

— Едет по дороге сам хозяин Катхульта... он парень хоть куда!

— Охо-хо-хо-хо,— вздохнула мама Эмиля.— Ладно еще, что ярмарка бывает не каждый день. Как все-таки хорошо вернуться домой!

У нее на коленях спала маленькая Ида, крепко зажав в кулачке подарок с ярмарки—фарфоровую корзиночку, полную алых фарфоровых розочек и с надписью: «На память о Виммербю».

На заднем сиденье, положив голову на руку Альфреда, спала Лина. Рука Альфреда совсем онемела. Но все же Альфред был бодр и в хорошем настроении. Обратившись к Эмилю, гарцевавшему рядом, он сказал:

— Завтра весь день буду возить навоз. Вот будет здорово!

— Завтра весь день буду скакать на коне,—сказал Эмиль.—Вот будет здорово!

Когда они проехали последний поворот дороги, то заметили свет. Это горел огонь на кухне дома в Кат-хульте, Крёса-Майя поджидала их с ужином.

Перевели со шведского JI. Брауде и Е. Милёхина