Костёр 1977-12, страница 34

рений. Поэтому именно здесь и нужно было построить рудники, возвести жилые дома, проложить дороги.

— Нельзя нарушать покой этих мест, — говорили саамы-кочевники. — Горе тому, кто осмелится разгневать великого горного духа Арома-Телле!

Но молодые геологи, горняки, строители не верили в духов. Им вполне хватало и реальных трудностей. Ведь северная природа словно нарочно нагромоздила на пути к богатствам хибинских недр великое множество препятствий, начиная с длинной полярной ночи.

Правда, с ними человек сравнительно быстро научился справляться. От холода ему помогали теплая одежда и надежные дома, через болота он ездил на тракторах, бесконечные тундровые пространства он пересекал на самолетах, а к полярной ночи просто привык. Правда, говорили саамы о какой-то «белой смерти», которая губит людей, осмелившихся в зимнее время ходить в горы... Но первостроители Кировска не раз бывали в горах, они и город-то воздвигали буквально у их подножия — все было нормально.

ТРЕВОГА

Шли годы, и вот в ночь на пятое декабря 1935 года жители Кировска были разбужены непонятным грохотом, накатывавшимся со склона горы Юк-спор. А через несколько минут на дома обрушились сотни тысяч тонн снега. Это была лавина. Она в считанные секунды срезала с фундаментов несколько двухэтажных домов, накрыла большое двухэтажное здание; словно детскую игрушку, швырнула под откос паровоз с составом руды.

Спасательные работы шли почти десять дней, около трехсот человек удалось спасти, но с той ночи тревога поселилась в сердцах кировчан; ведь никто не знал, когда следует ожидать очередную лавину — через год или через час.

Специальная правительственная комиссия, приехавшая в Кировск, приняла решение — немедленно организовать при комбинате «Апатит» про-тиволавинную службу.

Передо мной фотография молодого парня с темным чубом над бровью. Это — Григорий Пронченко, первый начальник противолавинной службы. Сперва он был токарем в Петрограде, затем учился на рабфаке в горной академии, в Хибины приехал к?к геолог-раз-ведчик. И никогда в жизни не занимался лавинами. Учиться тоже было не у кого. В те годы противолавинной службы не имело ни одно государство в мире.

Но геолог Пронченко стал комсомольцем в девятнадцатом, коммунистом в двадцать втором, и эт^м сказано многое.

Он начал работу по организации в горах первой станции по наблюдению за состоянием снега, сам ходил в горы, осматривал склоны, обращенные в сторону города. Из одного похода коммунист Пронченко не вернулся—погиб под лавиной. Но спустя два месяца с Кольского полуострова прозвучали позывные первой на земном шаре снеголавинной станции.

„МАЛАЯ АНТАРКТИДА"

Узкая дорога петляет по крутому склону, постепенно оставляя внизу затянутые белесой дымкой кварталы Кировска. Поворот за поворотом и один круче другого — градусов порой под сто сорок. Ну, обрывчики тоже внушительные — костей не соберешь, если сорвешься. Ровно 13 километров по спидометру, тысяча с лишним метров над уровнем моря, и наша машина уже на самой макушке плато Расвумчорр.

Ровное, как стол, пространство под бездонным небом. Цветовая палитра скупа до чрезвычайности: ослепительно белый снег, густо-черные скалы, ярко-голубое небо. Здание снежнолавинной станции с не

привычки сразу не заметишь. Оно и не удивительно, если ни стен, ни даже крыши дома вообще не видно. Просто высится неподалеку от дороги здоровенный сугробище, из верхушки которого торчат мачты с вращающимися на них флюгерами и прочей техникой для измерения силы ветра и его направления. Даже двери с трудом находим.

Зато внутри как в современном доме: уютные комнаты, паровое отопление, горячая вода, электричество.

На «Центральной» (так называется станция) зимуют двое — инженеры Михаил Климов и Петр Алексеев. Первый лавинщик с десятилетним стажем, второй работает чуть поменьше.

— У нас здесь вахты как на корабле, — рассказывает Михаил. — Восемь раз в сутки передаем по рации сведения о состоянии снежного покрова и погоды, а когда погода ухудшается, то и каждый час. Внизу нашу информацию обрабатывают и определяют, когда нужно объявить лавинную опасность на том или ином участке. Короче говоря, работа как работа.

Это, конечно, верно. Только плато Расвумчорр не случайно называют «малой Антарктидой». Здесь в году бывает 237 снежных и 90 лавинных дней, а сила ветра достигает семидесяти метров в секунду. Бураны же здесь бывают такие, что на плато не пробиться даже на мощном гусеничном вездеходе.

А лавинщикам не один раз в сутки нужно сходить на метеорологическую площадку, проверить показания приборов. И пусть она совсем недалеко от дома, но идти приходится, держась за специальный канат, иначе собьешься с дороги, закрутит тебя пурга, похоронит заживо.

Не стоит также забывать, что от метеоплощадки буквально рукой подать до семисотметровой пропасти, так что отрываться от каната здесь не рекомендуется.

Прощаемся. И снова зигзаги дороги разматываются под

29