Пионер 1988-09, страница 46

я сама завтра отравлю кошек своим пронзительным взглядом.

— Ладно,— сказал японец.— Видимо, пришла пора превращать наших питомцев в ценные меха.

На следующий день п подвале снова появилась Простуженная Темная Личность с какой-то чудовищной колотушкой в руках.

Я готов, сэр,— сказала Личность по имени Фредди.— Я готов оказать вам посильную помощь.

— Вы будете работать этой колотушкой? — спросил Мали.

— Ага. Этот инструмент называется «кроликовой». Правда, на кошках я его еще не пробовал.

— Ну в конце концов это дело вашей профессии и вашего образования. Приступайте, а мы пока заведем граммофон. Джим, помоги джентльмену!

Лиззи притащила граммофон и стала его заводить. Послышалась ария из оперы Пуччини «Тоска». Ее пел Энрико Карузо.

Кошкобой Фредди прослушал первые такты, восхищенно поцокал языком и ушел с колотушкой и вернулся только, когда кончилась ария. Вся морда была у него расцарапана, кровь хлестала изо всех щелей его темной личности.

— Одиннадцать, сэр, сказал он, задыхаясь.— Дайте йодоформу!

— Почему одиннадцать? Должно быть двенадцать.

— Одна вырвалась, чуть глаз мне не выдрала, да и ваш скотина-негр меня за задницу ущипнул.

— Как это?

— А так. Только я достал кошку, он и ущипнул. Черная образина. Он мне еще гремучую змею показал. Скроил такую рожу— точь-в-точь гремучая змея.

— Джим! — вскричал японец.— Эй, Джим!

— Все в порядке, сэр! отвечал Джим, вбегая в подвал. Все в порядке, не беспокойтесь, сэр! Она уцелела! Я его как раз вовремя за задницу ущипнул.

I лава 22. Отсутствие

печеночного запаха

Оказавшись снова на свободе, Шамайка первым делом побежала разыскивать свой ящик из-под сухарей. Но ящика этого на свете уже не было. Он давно сгорел в подвальной печурке.

Шамайка слонялась по трущобам, шарила по помойкам, в общем, жизнь ее постепенно вошла в свое русло. В сущности, все было в порядке, только не было ящика из-под сухарей. Все было в порядке, но все-таки чего-то не хватало. Не было никакого друга и даже никакого намека, что друг этот может объявиться. Уплыл бык Брэдбери, пропали котята, погиб пират. Но не с рыжим же дружить Крисом, не завязывать же отношений с Полубульдогом. Кстати, Полубульдог в последнее время бессовестно шлялся где придется. Господин У-туулин махнул на него рукой и навеки спустил с цепи. И несколько уже раз мерзавец Поль загонял Шамаику на дерево.

Одиночество, глубокое одиночество охватило кошачью душу и внутренний холод. А ведь с внутренним холодом на душе трудно, конечно, жить даже и кошке п трущобах.

Но есть очень хотелось, душа душой, а селедочная головка тоже на дороге не валяется. Искать надо. И Шамайка с холодной душой шарила по дорогам в поисках селедочной головки. В таком

состоянии и услыхала она знакомый призыв:

— Мяу-со! Мяу-со! Мяу-со!

И она побежала на этот зов, от которого за версту разило вареной печенкой.

Но вот тут и получилась загвоздка. Дело в том. что печенкой-то не разило. Никак не разило, не было печеночного запаха. Шамайка насторожилась. По не удержалась и выглянула все-таки из подворотни.

«Черт их разберет,— думала она,— может быть, теперь делают такую печенку, без запаха».

Она увидела человека, который вез тележку и кричал:

— Мяу-со! Мяу-со!

А еще два других человек шли по сторонам переулка, как прохожие. У одного в руках был длинный крюк-багор, у другого сеть на палке вроде сачка. А уж в тележке не было никакого мяса, на ней стояла клетка из грубых, необструганных сколоченных брусков. И как только кошка выскакивала на знакомый призыв, она тут же попадала в сеть или на крючок темных личностей. Да, это были очень и очень темные личности, и вышли они на промысел рано утром, п тумане, когда хозяева кошек еще спали. За полчаса они наловили больше десятка кошек трущобных и хозяйских. И белая Молли, и рыжий Крис, и даже дурацкий Полубульдог попали в клетку.

Человек с крючком заприметил Шамайку и направился к ней. Она попятилась, но уже летел к ней по воздуху железный багор. Она извернулась, отпрянула, и тут же накрыла ее сеть. Сете-вик подкрался к ней сзади и неожиданно. И под крик «Мяу-со! Мяу-со!» проволокли ее в сети по воздуху и вытряхнули в клетку.

Ошарашенные и оглушенные, бились в клети кошки и собаки, они не понимали, что с ними будет дальше. Особенно обалдел Полубульдог. Он совсем потерял лицо, если можно так назвать его невероятную морду. Сейчас он мог растерзать любую кошку, но клыки его тупо спали, охваченные ужасом.

Клетка тряслась и качалась, продвигаясь дальше, и Шамайка всякий раз оказывалась рядом с Полу бульдогом.

И эта огромная испуганная дубина Поль в тоске прижался к ней и мелко дрожал.

«Глупо-то как, глупо, думала про себя Шамайка.— Надо же было так дешево купиться, так глупо влипнуть в клетку, попасться дуракам-кош-коловам». Ей было предельно ясно, что сделают сейчас эти люди: повезут кошек и собак на живодерню.

И она стала осматривать клетку. Клетка была крепка, и крючок, на который она запиралась, находился снаружи и сверху. Открыть ее изнутри не удалось бы ни кошачьим когтем, ни собачьим зубом. Крышка открывалась только, когда в нее бросали очередную жертву.

— Мяу-со!Мяу-со! — орал тот тонконогий, что толкал тележку вперед. И выскочила из подворотни пятнистая кошка, и багор впился ей под ребро. По воздуху, по воздуху понес багор кошку к клетке, и тонконогий уже приоткрыл крышку, но тут пятнистая сорвалась с крючка. Крючконосец снова подцепил ее, да неловко, и тут Шамайка вспрыгнула на спину Полубульдогу и вылетела из клетки вон, и дурацкий Полубульдог рванул за нею.

Тут раздались дикие ругательства, а кошки и моськи вырывались на волю. Не знаю точно, сколько их вырвалось из клетки. Мне толком не

Ф