Техника - молодёжи 1970-08, страница 52

не отрывая глаз от толпы мечущихся на палубе людей.

— Да!

— Так передавайте быстрее!

Эта фраза была сказана Уормсом ровно через четверть часа после того, как ему доложили, что пожар погасить нельзя.

Наконец, добившись ответа, Алаг-на побежал в радиорубку. И хотя рубка находилась неподалеку от ходового мостика, он не успел: языки пламени преграждали путь к двери со всех сторон. Сквозь огненную завесу Алагна прокричал в открытый иллюминатор рубки:

— Джордж! Давай «SOS»!

Роджерс, закрыв лицо левой ладонью, застучал ключом.

Он не успел передать сообщение до конца — взорвались запасные кислотные аккумуляторы. Рубка наполнилась едкими парами. Задыхаясь от серных паров и почти теряя сознание, радист нашел в себе силы дотянуться еще раз до ключа и передать сообщение о разыгравшейся в море трагедии.

Ровно в 3 час. 26 мин. вахтенный радист находившегося поблизости английского лайнера «Монарх Бермуды» отстучал принятое через наушники сообщение: «CQ «SOS»

20 миль южнее маяка Скотланд тчк Больше передавать не могу тчк Подо мною пламя тчк Немедленно окажите помощь. «SOS». Моя рация уже дымится».

Алагна каким-то чудом пробрался в горящую рубку. Роджерс был без сознания. Когда Алагна стал его трясти за плечи, он тихо сказал:

— Сходи на мостик и спроси, будут ли еще какие у капитана приказания.

— Ты с ума сошел! Все горит! Бежим! — закричал помощник начальника радиостанции. И только тогда, когда Алагна сказал, что Уормс дал команду покинуть судно, Роджерс согласился оставить свой пост. Бежать он не мог — ноги его от ожогов покрылись пузырями. Все же Алагна сумел выволочить Роджерса из горящей радиорубки.

4. негодяй иди герой?

На следующий день, 8 сентября 4 934 года, центральные газеты США вышли экстренными выпусками — в центре внимания были события прошедшей ночи на борту «Морро Касл». В глаза бросалась набранная

жирным шрифтом последняя радиограмма Роджерса. Именно ей были обязаны своим спасением четыреста пассажиров «самого безопасного в мире корабля». Ниже радиограммы шли интервью, полученные репортерами от тех, кто первым добрался до берега с плавучего ада.

Здесь было и интервью, взятое у матроса Лероя Кесли:

«Из шлюпки я увидел страшное зрелище. Горящее судно продолжало уходить. Его черный корпус был охвачен оранжевым пламенем пожара. Женщины и дети, тесно прижавшись друг к другу, стояли на его корме. До нас донесся крик, жалобный и полный отчаяния... Этот крик, похожий на стон умирающего, будет слышаться мне до самой смерти. Я смог уловить лишь одно слово — «Прощайте».

Многие свидетели катастрофы обвиняли капитана Уормса и его экипаж в трусости. Вот что писал сын знаменитого американского хирурга Фелпса: «Я плавал под кормой судна, держась за свисавший с борта канат. Над головой горела краска. Она пузырилась, издавая какой-то страшный хлюпающий звук. Падавшие ее куски обжигали шею и плечи. То и дело в темноте раз-

ЧЕЛОВЕК И ОГОНЬ

В. ВАДИМОВ

так, виновник ужасной, мученической гибели пасса-" жиров, находившихся на «Морро Касл», —- один человек. Кто же он? Преступная личность? Безусловно. В уголовном деле Джорджа Роджерса — кражи, убийства и поджоги, поджоги, поджоги... Но обращает на себя внимание одна деталь. Поклонник взрывающихся грелок и авторучек, бомб замедленного действия и бутылей с кислотами никогда не исчезал с места пожара, а оставался там в качестве «очевидца». Или даже играл роль «героя», как в истории с пожаром на океанском лайнере. Дело тут вовсе не в раскаянии о содеянном. На горящем судне Роджерса удерживала психическая болезнь — пиромания.

Влечение к огню в той или иной форме присуще почти всем людям. Очень многие любят пристально и подолгу смотреть на костер. Трудно оторваться от созерцания ярко-багрового пламени, лижущего и грызущего сухое дерево. У многих народов праздники и обряды сопровождаются иллюминациями, фейерверками, играми с огнем. В Италии, например, на устройство фейерверков ежегодно тратят сотни тысяч лир.

В такого рода привычках и традициях нет ничего неестественного. Но иногда влечение к огню достигает напряжения неодолимой страсти. Это и есть пиромания. Одержимый ею готов совершать поджоги, лишь бы насладиться зрелищем пламени.

Пиромания — тяжелое душевное заболевание. Оно может иметь наследственный характер. Не исключено, что это некий атавизм: мы сталкиваемся, казалось бы, с давно похороненными наклонностями наших животных

прародителей, истлевших сотни тысяч лет назад. Исследователи не раз наблюдали в Африке группы больших обезьян, которые, едва путники оставляли недого-ревший костер, приближались к нему и долго сидели молча, сосредоточенно глядя на пламя.

Врожденную пирома>нию можно подозревать в том случае, когда поджигатель действует бескорыстно, «из любви к огню». Так в 1895 году в Самаре слушалось дело крестьянина Ботова и его зятя. Следствие установило, что подсудимые подожгли среди других построек и свой незастрахованный дом. Это был их четвертый поджог, а на шестом они были схвачены на месте преступления. Зять в своем последнем слове сказал: «Простите тестя, это я его подвел на шалость».

Пиромания может быть и приобретенной. У Роджерса она скорее всего — закрепившееся последствие юношеских экспериментов с «бомбами замедленного действия, всякого рода «адскими машинами», кислотами и газами». Этот человек, выросший в мире алчности и наживы, поступал далеко не бескорыстно. Он получил солидную страховую компенсацию за сожженную им самим радиомастерскую, а после трагедии на «Морро Касл» долгие годы корчил из себя «национального героя». Тут хорошо виден холодный и трезвый расчет. Преступник понимал, что переквалификация героя в убийцу многих людей — дело скандальное и позорное. Расчет был верный: американское правосудие на это не пошло.

При современном состоянии психиатрии можно довольно четко проводить грань между умышленными преступными намерениями и случаями, когда человек не ведает, что творит.

Любопытно, что психиатры почерпнули немало полезного в произведениях выдающихся писателей. В романе Ф. Достоевского «Братья Карамазовы» можно найти

50