Техника - молодёжи 1975-05, страница 20

I

Электрической мощностью, собранной в один кулан, называл академик Е. Патон скоростную сварку под слоем флюса.

Этот способ, воплощенный под руководством ученого в действующие автоматы, еще в 1939 году повысил скорость сварки до 30 м в час против 5 м в час при ручном способе.

Откуда такой резкий скачок?

Дело в применении токов силой до 2 тыс. ампер.

При ручной сварке это невозможно. А в автомате подвод тока к электроду непосредственно у самой дуги позволил применять невиданные до того времени токи. За внедрение скоростной автосварки броневых плит для таннов академику Е. ПАТОНУ в марте 1943 года было присвоено зва-. ние Героя Социалистического Труда.'

нин. — Производство из тех, что называют прецизионными, то есть особо точными. Отверстия в форсунках сверлили тончайшими сверлами диаметром в какие-то доли миллиметра. Для работы на этом участке мы старались подобрать квалифицированных рабочих, сильных и рослых парней. Но добиться резкого увеличения дневной программы не могли. Как ни старались ребята, а все-тьки сверла у них часто ломались. И тогда в цех срочно послали молоденьких девчат из ремесленных училищ, техникумов и даже из школ. Их чуткие руки справлялись с той деликатной работой гораздо лучше. Очень хорошо поработали девушки, чтобы в каждом танке уверенно билось трепетное уральское сердце!

История третья: ПЕРЕПАЛКА С НАРКОМОМ

— Так вы говорите, американцы пророчили нам седые волосы, прежде чем мы освоим дизель? — переспросил меня кандидат технических наук М. Маркин. — Ошиблись они. Не в том, конечно, что освоение пошло без трудностей, их было достаточно. Ошиблись потому, что не знали нашего упорства. И еще не знали они нашего возраста — в таком возрасте не седеют. Большинство двигателистов, работавших над созданием и усовершенствованием В-2, были тогда еще совсем молодыми.

Ученый достает из ящика письменного стола пожелтевшую вырез

ку из газеты «Челябинский рабочий». Вырезка пролежала в столе почти 30 лет.

— Вскоре после войны, — продолжал М. Маркин, — я успешно защитил диссертацию перед научным советом, в состав которого входили ведущие челябинские специалисты по дизельным двигателям. Об этом и сообщила городская газета А привела меня на совет длинная цепь событий, в которой немаловажным звеном была ссора с народным комиссаром танкостроения...

С Вячеславом Александровичем Малышевым я познакомился, когда учился в институте. На лекчиях мы нередко сидели за одним столом, хорошо узнали друг друга, подружились. Видя, как легко даются ему премудрости машиностроения, я уверовал в то, что он займется исследовательской работой. Но Малышев избрал другой, быть может, еще более трудный путь: он стал организатором промышленности. Я поступил в аспирантуру, и на какое-то время наши встречи прекратились.

В мае 1941 года я представил диссертацию, в которой обосновал методы расчета топливоподающей аппаратуры для дизелей. Защита была назначена на июль 1941 года, но война по-своему скорректировала институтские планы...

Судьба вновь свела меня с Малышевым весной 1942 года в его рабочем кабинете. Разговор пошел про В-2: танковый дизель еще сильно дымил, сгорание топлива оставляло желать лучшего.

Я настаивал на радикальных мерах для улучшения характеристик двига

теля. Нарком считал, что это скажется на выполнении производственной программы, и предлагал усовершенствование вести постепенно, шаг за шагом. Но я продолжал настаивать на своем. Потеряв чувство реального, стал упрекать Вячеслава Александровича в том, что он оторвался от науки. Словом, сгоряча наговорил много лишнего

Сначала Малышев внимательно слушал, затем, когда я совсем уже распалился, он вскипел, вызвал дежурного охраны и, чтобы охладить мой пыл, велел отвести меня в подвал здания наркомата, где было бомбоубежище. Только я вошел туда, как по радио объявили воздушную тревогу, и наркому волей-неволей пришлось последовать за мной.

Разговор продолжался и в бомбоубежище, но в других тонах.

— Пойми, у меня же десятки неотложных, жгучих проблем. А что ты в топливоподающей аппаратуре мастак — очень хорошо. Поезжай на завод, помоги конструкторам, — уже миролюбиво сказал нарком.

Так начались мои поездки в Челябинск. Они оказались полезными для дела. Директор завода И. Зальцман не раз премировал меня. И каждую премию я неизменно передавал в фонд обороны.

Работая на заводе, я прочувствовал и понял, что в нашем споре с В. Малышевым прав был именно он. Из года в год рабочие параметры В-2 улучшались, а его выпуск неуклонно увеличивался. Ну а диссертацию, как вы уже знаете, я защитил после Победы, — закончил свой рассказ М. Маркин.

16