Техника - молодёжи 1977-02, страница 58
Еще на одном рисунке — сам Дунаев, строгий профиль перед светлым оконцем, тяжело перехваченным переплетом. За оконцем — очень миловидная женщина, и она будто бы зовет Дунаева, а он выйти «е может. И обоих их ждут не замечаемые женщиной, видные пока только Дунаеву какие-то небывалые летательные аппараты1. Кто же он? Рассказывая все это, капитан Вагуль явно пытался представить Дунаева человеком необыкновенным, как-то увязать философский склад его натуры со своей основной темой — с «невидимым» самолетом. Кто же он, этот Дунаев? Если конструктор, то, надо полагать, круп- се не инженер, не конструктор? Конструкторов, тем более крупных, мы все же знаем. А если «невидимый» самолет был разработан, как сейчас говорят, на стыке наук... И «невидимость», коли уж она достигалась, была эффектом не столько техническим, сколько, к примеру, психологическим... Можно же допустить, что самолет был действительно невидимым не оттого, что он совсем или почти совсем не отражал световые лучи. Допустимо и другое предположение: лучи-то он отражал, но наблюдатели почему-то переставали его видеть. Какой тут мог быть механизм воздействия, не знаю. Не хочу углубляться в чужую область, не инженерную. Но известно, что мы иногда видим, слышим не то, что было, не так, как было. Был такой случай: на Центральный аэродром в Москве Как джинн из сказки Приближалось время испытаний. Дунаев был как никогда занят, в бильярдную больше не приходил, домой возвращался за полночь. Тихо шел по коридору, старался не щелкнуть замком двери. Все равно в соседних комнатах его слышали, даже под утро, бывало, просыпались от зуммера телефона за стеной. Слышали, как Дунаев вставал, отвечал на звонок, приглушая голос, и снова — тихие шаги по коридору. Опытный ангар жил особой, скрытой от непосвященных жизнью, но все же база была единой войсковой частью, и постепенно все ее службы захватила ясно ощутимая возрастающая напряженность. Никто вроде бы никому ничего определенного не пере- шел на посадку По-2 и не дотянул, упал с высоты метров десять на территории Боткинской больницы, развалился, вспыхнул. Летчик остался цел, успели вытащить из костра. Через сутки он пришел в себя, его спросили, как было дело, а он: «Снизился я, прибавил оборотов, потом... мне дали пить...» Через несколько дней его снова о том же, а он опять: «Я снизился, прибавил оборотов... сестрица мне пить подала...» Такие отключения чувств можно вызывать искусственно. Как — тоже известно. Ритмичным раздражением слуха, зрения: скажем, повторяющимися вспышками света, тоном, вплетенным в звук мотора. И это, по меньшей мере, стоит принять во внимание. Тем более что до сих пор любая новинка в технике, даже самая неожиданная, на поверку оказывалась не таким уж сюрпризом. Здесь же, в случае с «невидимым» самолетом, никакой предыстории нет, кроме разве что шапки-невидимки и человека-невидимки. Может ли так быть?.. давал, но каждый чувствовал: приближаются какие-то важные события. И когда настал день испытания, на краю летного поля собрался весь мало-мальски свободный личный состав. Да, понятно, секретность... Но если машина уже в полете — как ее скроешь? Вывели дунаевский самолет (так его уже окрестили на базе) и два истребителя И-16. Один из них был двухместный, «спарка». В переднюю кабину «спарки» сел кинооператор с аппаратурой. По сравнению с истребителями таинственная машина и правда выглядела обычным небесным работягой, вроде какого-нибудь связного, санитарного или для первоначального обучения, — если б не ее ярко блестевшая под солнцем обшивка. Это мог быть отполированный металл, но до войны такую полировку если и применяли, то редко. В остальном же самолет был как самолет, напоминал всем знакомый У-2 (только моноплан). Ско-ростенка, надо полагать, километров Но в книгах по истории авиации я нашел только одного конструктора по фамилии Дунаев. До революции он работал в мастерских школы летчиков-наблюдателей под Киевом, строил там скоростной биплан, также оставшийся в литературе «самолетом без названия» — никаких документов о нем не сохранилось, есть только фотографии и устные свидетельства. Возможно, что это тот самый Дунаев, хотя и маловероятно. Но вдруг вагулевский Дунаев в^в- Похожие аллегорические картины я видел дома у авиаконструктора Р. Бартини. Как выяснилось, Барти ни все же знал о проекте «невидимки» и даже консультировал по отдельным вопросам его основных разработчиков в академии имени Н. Е. Жуковского, но дополнить чем-либо сообщение В. Шаврова не захотел или не смог. Он был очень осторожен в оценках чужих дел. у него своих «сумасшедших» идей хватало. На вопрос же: «А картины? Не те ли самые?..» справедливо ответил, что и О. Антонов - художник-любитель, и другие конструкторы. Тот же В. Грибовский. А. Яковлев — пи сатель. 53 |
