Техника - молодёжи 1978-04, страница 49
ком районах, на Урале и в Забайкалье, то здесь время сохранило почти все, что было сделано нашими предками. Поэтому-то и возникла идея создать на Алтае заповедник горно-заводского производства. Впервые она была высказана в 1968 году на Тобольской научной конференции по охране памятников истории и культуры. А в следующем году на старинные рудники и заводы отправилась экспедиции Института истории, философии, филологии СО АН СССР, участники которой выявили до 200 цен нейших реликвий промышленности и архитектуры. Я хорошо помню совещание, устроенное в4 Змеиногорском рудоуправлении. И главный инженер А. Бочаров, и представитель горкома партии Т. Зайцева, и начальник отдела капитального строитель тва Ю. Махов, и главный маркшейдер рудника Б. Степанов и многие другие люди разного возраста, разных профессий горячо обсуждали записку, в которой подробно рассказывалось о современном состоянии старинных рудников. Что Же, эти выработки давно утратили производственное значение, но их громадная историческая ценность просто тре бует реставрации этого промышленного центра XVIII века. Больше того, все, кто был на совещании, еди нодушно высказались за превращение Змеиногорска в заповедный мемориальный комплекс. И 18 ноября 1969 года исполком Алтайского краевого Совета депутатов трудящихся вынес решение «О мерах по созданию Алтайского мемориального комплекса-заповедника промышленного развития России XVIII — XIX веков», и специалисты Змеино-горского горисполкома рассчитали объем работ и их приблизительную стоимость. Казалось, дело пошло на лад. Один из участников академической экспедиции, кандидат экономических наук В. Черепанов, подготовил подробный доклад, который в 1970 году прочитал в Свердловске. Он предложил выделить в ка честве основных объектов будущего мемориала сооружения в Барнауле, Змеиногорске и Горной Колывани, связав их единым туристским маршрутом. Так что же, по его мнению, еле довало сделать для восстановления старинных заводов и рудников? Черепанов считал, что в самом Барнауле нужно «очистить заводской пруд (водохранилище) и реку Бар-наулку, реставрировать хотя бы фрагменты бывшего сереброплавильного завода (ныне спичечная фабрика)... благоустроить место, на котором стояла «Махина Ползу нова». А в Змеиногорске следует привести в порядок засыпанные разра ботки, вновь пустить в дело 17- и 19-метровые колеса, вагонеточный транспортер, систему откачки воды — все, что было создано гением К. Фролова. Туристы с интересом осмотрят и подземную церковь для ссыльно-каторжных (она хорошо со хранилась), и резную деревянную лестницу, спускающуюся к седьмому, самому нижнему горизонту. Здесь же, в выработках, найдется достаточно места и для музея горного дела XVIII века, а туристам наверняка придется по душе стилизованный подземный ресторан. Пригодится им и чугунорельсовая дорога П. Фролова — по ней гости Змеиногорска с удовольствием совершат интересное путешествие из города к входу в рудник. Ио под счетам В. Черепанова, восстановительные работы в одном только Змеиногорске обойдутся в 179 тыс. руб. Дорого? Но нельзя же забывать, что туристский комплекс резко изменит экономический профиль этого района и оживит некоторые старинные ремесла. К примеру, постепенно замирает художественное производство в Горной Колывани — ничего не поделаешь, плохо со сбытом. Но если Горная Колывань превратится в часть мемориала, то это ремесло, богатое древнейшими традициями, безусловно, переживет второе рожде ние — кто из туристов откажется заполучить оригинальные сувениры, сделанные умельцами современного Алтая? А поистине целебные свойства вод рек Корбалиха и Змеевка? Они же содержат серебро — так почему бы на их берегах не разместить базы летнего и зимнего отдыха и санатории? Да, на Алтае есть что нужно сохранить для будущих поколений, что можно показать туристам. Есть бесценные экспонаты для му зея старинной техники, представляющие собой национальные реликвии. Есть и пример подобного мемориала — знаменитое «золотое кольцо» Суздаля. ...С тех пор как Алтайский краевой Совет депутатов трудящихся вынес памятное решение, прошло уже 9 лет. Но по-прежнему в забро шейных штольнях журчат грунтовые воды и высятся в кромешной мгле уникальные механизмы К. Фролова. По-прежнему валяются в отвалах детали чугунорельсовой дороги П. Фролова. Б чем же дело? Ведь идею мемо риального заповедника поддержали многие советские и партийные учреждения, общественность. Не хватает гредств? Да, претворение в жизнь этого интересного замысла потребует усилий многих организаций и, конечно, определенных затрат. Но ведь благородная цель оправдывает любые средства! АМУДАРЬЯ ТЕЧЕТ ВВЕРХ (Окончание. Начало см. на стр. 27) — Груит как камень, а между прочим, неподалеку ежедневно дает две нормы на экскаваторе Вадим Ким, — нарочито громко, чтобы услышал экскаваторщик, сказал Туракулов... — Таких мастеров, — добавил главный инженер Каршинстроя Николай Каменев, — среди молодых освоителей степи добрая четверть. Есть даже «космический» скреперист. Нет, Фархат Ирисов работает на обычной дизельной машине. Но к космосу отношение все же имеет. Хотя бы потому, что почетным членом его бригады является космонавт Н. Рукавишников. А произошло это так. В зале, где проходил XX съезд комсомола Узбекистана, кресла космонавта, почетного гостя съезда, и освоите-ля Каршинской степи оказались рядом. В перерыве разговорились. Узнал Фархат: первая профессия прославленного покорителя космоса — механизатор. Пригласил Рукавишникова в гости, в бригаду. «Приеду», — сказал космонавт. И вскоре слово сдержал. Целую смену вместе со всеми отработал на скрепере. За почетного скрепериста трудится сам Фархат. В день делает две нормы. Одну за себя, другую за Рукавишникова. — А это, уверяю вас, совсем не просто, — сказал Каменев. — Знаете, какая там земля? Знаю. И понимаю теперь, почему в Каршинской степи, а не в каком-либо другом месте страны организован был в 1976 году Всесоюзный конкурс молодых мастеров землеройной техники. Нет, не случайно: чтобы наверняка сказать, кто чего стоит, нужна была именно такая земля. Звонкая. Твердая... Вместо эпилога Со сварщиком Василием Соколовым мы стояли у границы земли, которую его бригаде только предстояло осваивать. — Вндите, нн одной живой краски, — сказал Соколов. — Хоть бы что взгляд задело! Понимаете, — чуть виновато улыбнулся, он, — я по первой своей профессии художник, когда-то в Магнитогорске в театре работал. Когда сюда решил ехать, краскн первым делом в чемодан положил. А тут такое... — Отчаялись? — Сперва да. А теперь нет Однажды подумалось: это ведь и от меня зависит, когда здесь появится зеленый цвет... 47 |
