Техника - молодёжи 1989-04, страница 40

— Нашли! — как мальчишка, закричал Айбулатов.— Вызывайте аквалангистов, ведь это размер ящика!

К бую, медленно, зарываясь в воду — ребята скопились на носу, подошел бот. К нашему удивлению, парни были без аквалангов, а кое-кто без гидрокостюмов.

— У нас воздух кончился,— виновато пробормотал Мирек. Сами знаете, с утра погружаемся. Больше десятка точек обследовали...

— Обойдусь без акваланга! — засуетился Айбулатов, стягивая пеструю куртку-«афганку», форму советских участников экспедиции. С трудом уговорили его обождать до утра.

Всю ночь в палатках шептались, подолгу сидели в курилке, вынесенной за территорию лагеря, ведь харцеры по уставу «не смалят». Утром к бую сразу ушли три команды. Опять томительное ожидание, и вновь первым всплывает Шумилов:

— Я теперь специалист по кирпичному делу. Еще одна куча. Принести?

Если б не попадавшиеся груды кирпичей, черепицы, ракушечник, топляки да обрывки рыбачьих сетей и стальных тросов, дно залива могло показаться на редкость чистым. И это не удивительно — в нескольких местах самописец отметил ярко выраженные полосы на грунте, следы проведенного когда-то траления.

ОПЯТЬ ВЕРСИИ

Итак, условия задачи. Дано: теоретические, исторические и прочие выкладки говорят, что интересующий нас объект здесь. Требуется доказать — почему же никаких следов обоза не обнаружено? Ведь гидроакустическая аппаратура, по мнению Айбулатова и моряков, действовала безупречно.

Остается представить на суд читателей, проделавших вместе с нами дол

Участники советско-польской экспедиции сфотографировались на фоне лагеря во Фромборке. На память...

гий путь поиска Янтарной комнаты, свои соображения.

Начнем с того, что нет оснований считать, что Д. Е. Груба ввел нас в заблуждение. Против этого — его самоотверженная, многолетняя борьба за организацию поисковой экспедиции, работа в первой поездке в Польшу, и, наконец, полное совпадение его рассказа с увиденным нами и воспоминаниями местных жителей.

Естественно, вернувшись в Москву, мы позвонили Дмитрию Ефимовичу в Одессу и, что называется, в лоб, спросили, что он думает о результатах нашей работы?

— Я еще раз припомнил все, что было связано с событиями 45-го года,— ответил он.— Нет, я не ошибся и ничего не напутал. Видимо, кроме нас, еще кто-то знал об обозе и, не в пример нам, не терял времени даром. Вспомните, сколько мы видели иностранных туристов во Фромборке и Толькимицко! Да, видимо, кто-то опередил нас. Это могли быть участники далеких событий, западные немцы, либо хорошо инструктированные «экскурсанты» из других стран.

Таков один из ответов на поставленную задачу. Но он не однозначен, напрашиваются и другие.

По рассказам свидетелей, зима с 44-го на 45-й год была исключительно холодной, лед в Вислинском заливе необычно толстым Поскольку танковые пушки вели огонь прямой наводкой, по настильной траектории, не исключено, что снаряды рикошетировали, а обоз, попав под обстрел, рассредоточился. Потом возы поодиночке добрались до косы. Танкисты же, не видя больше цель, решили, что утопили обоз.

Не исключено, что танкисты обстреляли обоз, в котором не было ничего ценного, а захваченный ими штатский, желая спасти жизнь, обманул Грубу, сказав, что везли Янтарную комнату. Что же касается найденных в имении люстр и зеркал, помеченных двухгла-выми орлами, то при таком варианте они могли н не иметь к Комнате ника

кого отношения, хотя и были похищены из советских музеев.

Наконец еще один вариант. Первые послевоенные месяцы на территории бывшей Восточной Пруссии можно наз вать своего рода бесконтрольным периодом, когда власти были заняты ожесточенной борьбой с остатками недобитых гитлеровцев и всевозможными бандами. И в это «смутное время» кто-то, крайне заинтересованный, воспользовавшись информацией осведомленных лиц, вполне мог скрыто провести несложную операцию по подъему содержимого обоза. А куда увез — остается только гадать.

И еще. В 50-е годы акваторию залива старательно тралили разные, в основном кооперативные, организации. Разбитую технику сдавали в металлолом, исправные автомашины, повозки, суда и сани иродавали местным жите лям. Об этом, в частности, нам рассказывали капитан порта Толькимицко и хорунжий-артиллерист. По их словам, на трассах ледовых дорог, пересекавших залив в разных направлениях, было потоплено немало боевой и транс портной техники. Но наши гидроакустики и аквалангисты не обнаружили на главной ледовой дороге ничего подобного, хотя самописцы отмечали даже отдельные кирпичи. Выходит, тридцать лет назад залив прочистили весьма основательно. Вряд ли сани и ящики, предметы довольно крупные, могли остаться незамеченными. В этом случае судьба интересующей нас реликвии остается на совести кооператоров.

В связи с этим настораживает одна деталь. Читатели помнят, что, когда мы приехали впервые в Кадыны, Д. Е. Груба обозначил несмываемой краской фломастера место на бетонке, где стоял его танк, и направление обстрела Кому понадобилось перед приездом экспедиции тщательно соскрести столь невинную метку, да еще залить бетон мазутом?

...Описывая в книге «В потоке жизни» свой внзнт в Кадыны в 70-е годы, Людвиг-Фердннанд ни словом не обмолвился о каких-либо ценностях, находившихся в 1944—1945 годах в его имении. Даже о тех самых люстрах и зеркалах, которые, как неопровержимо доказано, там были! С другой же стороны, Людвнг-Фердинанд в мемуарах необъяснимо откровенно подчеркивает, что он после бегства из Кадын немедленно уехал в Берлин. Как-то не верится, что действиями принца, даже учитывая тогдашнюю обстановку, руководил лишь панический принцип «быть бы живу». Может быть, он специально акцентировал на этом внимание, дабы не по думали, что он дожидался обоза с ценностями?

Впрочем, пролить свет на недоуменные вопросы и отмести напрасные догадки мог бы и сам 83-летний Людвиг-Фердинанд, живущий ныне периодически то в Западном Берлине, то в ФРГ. Да. в нашей версии многое бы прояснила беседа с ним; остается надеяться, что она когда-нибудь состоится.