Техника - молодёжи 2000-03, страница 42
РЕАБИЛИТАЦИЯ Вячеслав ЖВИРБЛИС zhvir@y ahoo. com История борьбы с научными воззрениями, отличными от «генеральной линии», насчитывает не год, не два и даже не десяток лет. Еще в античные времена Аристотель написал, что у мухи восемь лапок, и потребовались века на то, чтобы некто осмелился усомниться в этой «истине», с удивлением обнаружил у мерзкого насекомого всего лишь шесть конечностей и сообщил всему миру эту потрясающую новость... Перечислять подобные примеры, которым несть числа, не имеет никакого смысла. Особенно вспоминать навязшие в зубах примеры борьбы советских философов с кибернетикой и генетикой. Тем более, что есть и не менее поучительные современные истории. «Реникса» Профессор А.И. Китайгородский, доктор физико-математических наук, прославился тем, что в 60-х гг. опубликовал в издательстве «Молодая гвардия» книгу, озаглавленную «Реникса» (игра букв: если русское слово «Чепуха», написанное от руки, прочесть по-латыни, то и получится «Реникса»). Эта книга, написанная с немалым юмором, была посвящена острой критике различных мало правдоподобных теорий и экспериментов. Другим активным борцом с так называемой лженаукой (которую теперь иногда называют пара-, анти- или псевдонаукой) был в последующие годы член-корреспондент АН СССР М.В. Волькен-штейн. В отличие от Китайгородского, он очень серьезно относился к этой своей деятельности (в связи с чем Александр Исаакович сказал мне как-то о своем друге Михаиле Владимировиче: «Он такой зануда!») и агрессивно выступал против тех, кто порочит чистоту «настоящей» науки. И это при всем при том, что Волькенштейн был действительно незаурядным ученым и, по свидетельству его сотрудников, весьма демократично относился к различного рода неординарным идеям. Теперь ранг ученых, воюющих с отклонениями от «генеральной линии», повысился: с благословения Президиума РАН в бой вступил академик Эдуард Кругляков («ТМ», № 9 за 1999 г.). Одним из главных критериев вредоносности еретических течений он называет пустую трату казенных денег, хотя по определению, данному одним из великих, наука — это способ удовлетворения собственного любопытства за счет государства... Видимо, следующим борцом за чистоту научных рядов должен стать президент Российской академии. А если и его постигнет неудача (а по моему глубокому убеждению, борьба с «лженаукой» совершенно бесперспективна), то последнее слово останется, по-видимому, за самим Господом Богом... Дилетанты и профессионалы В конце 1970-х гг. дискуссия о том, чем наука отличается от лженауки, плавно пе <ЛЖБ>,<ЛАРА»,<ЛНШ»,«ПСЕВДО> ретекла в иную плоскость. Вопрос был поставлен так: чем профессиональный ученый отличается от дилетанта, имеет ли последний право заниматься наукой и способен ли сделать настоящее открытие? В защиту дилетантов приводились многочисленные исторические примеры, а против них выдвигались вполне обоснованные современные аргументы — типа того, что теперь наука стала узко специальной, имеет коллективный характер, требует сложного и дорогого оборудования и т.д. Впрочем, эта дискуссия (как и дискуссия о том, чем наука отличается от лженауки) тоже вскоре зашла в тупик. Самое же разумное, на мой взгляд, суждение заключалось в том, что профессиональный ученый, в отличие от дилетанта, получает за свой труд денежное вознаграждение. Независимо от того, чем он занимается и какую ценность имеют плоды его деятельности. А теперь вопрос, как говорится, «на засыпку»: действительно ли все штатные сотрудники различных академических и отраслевых НИИ, регулярно получающие (или должные регулярно получать) заработную плату, — в том числе кандидаты и доктора наук, а то, прости Господи, и званием повыше, — могут считаться «настоящими» учеными? Речь тут не идет об авантюристах (известны печальные случаи, когда во главе большого института оказывался проходимец с неполным средним образованием, подделавший документы), а о людях, честно работающих по плановой тематике. Вряд ли кто осмелится дать на этот вопрос положительный ответ... Все дело в том, что прежде чем искать критерии, характерные для не-науки, необходимо дать определение самому понятию «наука», а это, увы, невозможно. Когда-то наукой была алхимия, потом она стала считаться лженаукой, но теперь стало вполне возможно (хотя и не нужно) получать из ртути золото методами ядерной физики. Долгие годы научной считалась теория флогистона, потом над ней стали издеваться, а сейчас при желании флогистон можно отождествить с энтропией. Дарвиновскую теорию биологической эволюции и основанную на ней теорию происхождения жизни принято считать единственно научными, хотя отнюдь не факт, что им когда-нибудь не найдется альтернативы. Также отнюдь не абсолютно бесспорно утверждение, что единственным источником энергии звезд служат термоядерные реакции. В этом сомневался не только доктор физико-математических наук Н.А. Козырев, признанный лжеученым за созданную им теорию времени, а впоследствии (по совершенно иной причине) и академик А.Б. Северный, о чем он по секрету сообщил мне в приватной беседе... Горячий или холодный? В начале 1950-х гг., сразу же после первых успешных испытаний водородных бомб, во всех индустриально развитых странах мира — прежде всего в СССР и США, — началась гонка по созданию установки управляемого термоядерного синтеза. Сначала эта задача казалась настолько простой, что у нас ее собирались решить за ближайшую пятилетку. Была назначена и премия — 5000 (!) рублей. Однако, как известно, воз и ныне там. Построены гигантские токамаки и стел-лараторы, установки для лазерной имплозии — а управляемого «горячего» ядерного синтеза нет как нет, есть только результаты, представляющие чисто академический интерес. Естественно, что на решение весьма заманчивой задачи обеспечения человечества неисчерпаемым источником энергии, над которой работали тысячи высококвалифицированных специалистов, за минувшие полвека были безрезультатно затрачены астрономические суммы, которые не снились никаким экстрасенсам. И все же это — наука! Но в середине 1980-х появилось сенсационное сообщение, что при электролизе тяжелой воды на электродах, изготовленных из палладия, происходит «холодный» ядерный синтез, сопровождающийся выделением энергии. Это сообщение вызвало переполох, и научные коллективы многих стран мира включились в очередную гонку. Увы, прошло десять лет, и в возможности осуществить «холодный» ядерный синтез научное сообщество разочаровалось; работу продолжили (чаще всего совершенно бескорыстно) лишь отдельные энтузиасты, которым было присвоено звание «лжеученых»... А вдруг, спустя еще десяток лет, кому-либо из них все же повезет? Реакции ядерного синтеза в «мягких» условиях препятствуют мощные силы электростатического отталкивания; вполне справедливо считается, что преодолеть их можно, только сообщив атомам огромную кинетическую энергию, для чего необходимы звездные температуры и давления. Но нельзя ли обойти этот запрет? В ядерной физике известно явление, называемое мюонным катализом. Мюо-ны, или мю-мезоны, могут, подобно электронам, нести отрицательный электрический заряд, но их масса примерно в 200 раз больше массы электрона. Поэтому если в атоме водорода электрон заменить на отрицательный мюон, то он окажется столь близко расположенным к ядру, что фактически компенсирует его положительный заряд, и такие мезоатомы, в принципе, уже способны беспрепятственно сливаться друг с другом. Одно время мюонный катализ казался весьма многообещающим направлением, но... В отличие от стабильного электрона, мюон распадается примерно за миллионную долю секунды. Если бы за время своей жизни он мог совершить хоть немного более одного каталитического акта, то проблема «холодного» ядерного синтеза была бы давно решена, и по дорогам бы носились автомобили, не ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 3 2000 40 |
