Техника - молодёжи 2002-03, страница 47

дети. Темно-синий, он преломлял солнечные лучи в своих царапинах, светя на моей ладони сапфировым блеском. Я сжал ладонь, боясь уронить шарик, у меня темнело в глазах при мысли, что он может сейчас исчезнуть так же внезапно, как и появился.

Я говорил, что они никогда не отказывались от того, что им предстоит. Я был неточен. Был единственный случай за всю мою жизнь, когда человек не прошел за черную дверь. Отказался в самый последний момент от уже сделанного выбора. Этим человеком был я сам.

Я шел по улице, проклиная свою незадавшуюся жизнь. Надо же было случиться всему в один день. Сначала я завалил этот несчастный экзамен по истории, а потом моя девушка, в которую я был влюблен по самые уши, заявила, что не желает больше иметь со мной ничего общего. Экзамен, конечно, можно будет пересдать; в конце концов, я — не первый студент, имеющий подобного рода неприятности. С девушкой было сложнее. Конечно, ей хотелось цветов и походов в театры. В крайнем случае — мороженого и кино. Но даже эти мелочи я мог предложить ей довольно-таки редко. Молодой человек из провинции, учащийся в большом городе, — как правило, беден. Я не составлял исключения из правила. Я был не просто беден я был — нищ. Ничего удивительного, что мать моей девушки брезгливо морщилась, когда я заходил в гости. Ей не нрави лись мои поношенные брюки и застиранные воротнички рубашек. Ее раздражали наши прогулки в парке по вечерам. Она постоянно доказывала своей дочери, что я ей — не пара, а ухаживаю только ради того, чтобы получить московскую прописку и не возвращаться в свой родной заштатный городок.

Как я мог доказать этой женщине, что меня меньше всех вещей на свете интересовала прописка? Что все, что мне нужно было, это видеть ее дочь? Никакие мои слова не смогли бы изменить стереотип, сложившийся в ее голове. Моя девушка не слушала доводов матери и охотно встречалась со мной. Она не обращала внимания на то, что моя одежда была немодной и старой. А однажды она даже сказала, что любит меня. Я помню ощущение вырастающих крыльев, столь многократно описан

ное в литературе, но непонятное тем, кто ни разу не почувствовал этот шорох перьев за спиной. Мы ждали того дня, когда я закончу институт и начну работать. Моя девушка была терпелива и соглашалась подождать. Мы могли бы пожениться, после окончания института. Она была согласна. Мне казалось, что земной шар вертится персонально для меня, а весь мир — удивительно прекрасен.

Я отвернулся от продавщицы подснежников, пряча озябшие руки в карманы тонкой, не по сезону, куртки Сегодня моя девушка сказала, что ей надоело ждать И ушла в театр с другим. С тем, у кого была московская прописка и обеспеченные родители С тем, у кого были красивые костюмы с галстуками, кто мог свободно купить в любой день билеты в Большой театр и провести девушку под колоннами, поддерживающими скачущих лошадей, взять для нее бокал шампанского в театральном буфете и вазочку с причудливо изогнутым мороженым, увенчанным вишенкой. С сыном знакомых ее матери. Она ушла, а я остался, ошарашенный произошедшим, тупо глядя, как она идет по улице, удаляясь от меня, постукивая тонкими каблучками по асфальту и подбирая тоненькими пальчиками край длинного широкого пальто. Она даже уходила изящно. Я любил ее.

— Молодой человек, купите подснежники для вашей девушки¹ Первые весенние цветы, ей понравится! — голос продавщицы ввинтился в мозг, расплавляя его безумием.

Мне не для кого больше было покупать подснежники. Мне вообще больше незачем было жить В отчаянии я почти побежал по улице, убегая от этих сине-лиловых звездочек цветов, от продавщицы, тянущей ко мне руки. Мне слышался смех, сопровождающий мое бегство. Я убегал от всего — от себя, от жизни. Казалось, что чем быстрей я буду бежать, тем больше шансов у меня попасть туда, где не будет больше поношенных вещей, презрительных взглядов, пересчета жалких копеек в кармане и лихорадочных размышлений, хватит ли их на два билета в кино и мороженое для девушки. А может, останется даже на бутылку пива для меня. Там, куда я бежал, не должно было быть ничего этого. Там должна была быть сказка, я еще не знал — какая, но точно знал, что в этой сказке будут звенящие фонтаны и поцелуи моей девушки на качелях из лунного света

Магазин выскочил мне наперерез останавливая черными буквами на белой доске вывески. «Восточные ароматы». Что это значило? Я не знал. Я только чувствовал что мне нужно войти в эту, внезапно возникшую передо мной, дверь. И я вошел. Человек, поднявшийся со стула навстречу мне, снял очки, откладывая в сторону книгу, которую он явно читал перед моим приходом Он был такой ухоженный, этот человек, одетый в мягкие серые брюки и бархатную куртку. Седые волосы были собраны в хвост на затылке. Он был похож на художника, как я себе их представлял. Мне стало неловко за взъерошенный вид и старенькую тонкую куртку, когда я увидел мягкую подсветку витрин, на которых теснились разнообразные диковинные статуэтки, шкафы с явно антикварными книгами. А когда я уловил тонкие незнакомые ароматы, напомнившие мне запах духов моей девушки, я остро почувствовал свою неуместность в этом магазине, свои порыжелые от старости ботинки, запах пота от долгого бега по московским улицам. Я захотел уйти Но голос человека остановил меня

— Вы хотели купить что-то необычное? — он рассматривал меня внимательно, но в его взгляде была только доброжелательность. Было бы неловко молча повернуться и уйти, оставив вопрос без ответа.

— Простите, но у меня нет денег для того, чтобы покупать подобные вещи, — я сгорал от стыда, глядя в пол. — Я случайно к вам зашел. Просто бежал по улице и внезапно увидел этот магазин.

— Да, я понимаю, — голос человека был по-прежнему доброжелателен. — Скажите, а вы не хотели бы приобрести пару к тому предмету, который находится у вас в кармане? Подумайте

Какой предмет в кармане? В моих карманах было пусто Как говорится — вошь в кармане и та на аркане. Там ничего не было, кроме засохших крошек от булочки, которую я купил несколько дней назад по дороге в институт Я так и сказал этому человеку, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Но вы же не смотрели! — воскликнул он с такой убежденностью, что я автоматически полез в карманы куртки. И в самом деле, мои пальцы наткнулись на что-то небольшое, твердое и гладкое. В полнейшем изумлении я извлек из кармана маленький стеклянный шарик, засиявший синими огнями в свете ламп. Как он туда попал? Я не знал этого. Но я держал его в своей ла