Вокруг света 1968-02, страница 80

от еще одна история — о том, как Поль, совсем еще ребенок, всего-то от горшка два вершка, убил за раз несколько диких зверей.

Однажды Поль выполз — он еще и ходить не умел — на делянку своего , отца. Мать не уследила за ним, вот он и выполз в лес и ни шатко, ни валко направился прямехонько на опушку. Среди прочих вещей Поль прихватил с собой и длинный деревянный шест, им отец орудовал на манер рычага, когда корчевал пни. Ползая в высокой траве вокруг дома, Поль наткнулся на отцовский шест и крепко-накреп-ко вцепился в него. Таковы уж дети: если им что попадается под руку, не вырвешь.

в лесах в те дни было полным-полно всякой живности, а уж диких зверей водилось столько, что просто уму непостижимо: медведи, волки, кугуары, змеи, скунсы, лоси и много-много прочего зверья. А раз зверей было много, то не боялись они никого и ничего и меньше всего людей, потому что в ту пору люди в лесу были редкостью.

И вот сидит себе Поль на лесной опушке и по-₁ игрывает отцовским шестом: и так его повернет и этак. И вдруг на полянку вырывается огромный лось. Какой-то охотник выследил его в лесах, но не убил, а только ранил. Так вот, лось, завидев Поля, пригнул голову к земле и понесся на него во весь опор, потому что, если лося ранить, он от ярости перестает что-либо соображать и норовит расправиться с первым встречным.

И надо же так случиться, что Поль как раз держал шест наперевес. Лось налетел на шест, и тот прошил его насквозь. А надевшись на шест, лось уже не мог сделать Полю ничего плохого.

В это время на полянку вышел кугуар. Он пружинисто присел на задних лапах и прыгнул прямо на Поля, но, как понимаете, на полпути его лапы и хвост запутались в рогах лося, и кугуар так и не долетел до Поля.

Следующим был волк. Он хотел обойти сторонкой кугуара и добраться до Поля, но кугуар-то был еще жив. Он цапнул волка за загривок и стиснул его мертвой хваткой, так что волк не мог и пошевельнуться.

Потом из лесу выбежал скунс. Он решил переползти по шесту через головы других зверей и броситься на Поля, но позабыл про свой роскошный хвост. Наверно, Поль все-таки дернул за шест, потому что, когда прибежала мать, она увидела, что весь длиннющий скунсов хвост до последнего завитка намотан на шест, а тут еще гадюка как-то оказалась на конце шеста, крепко-накрепко обмотав хвост скунса, так что тому и думать было нечего о том, чтобы размотаться и улизнуть.

Вот оно как было. Все это зверье копошилось и извивалось на шесте, который Поль крепко сжимал обеими руками. '

«Гу-у, гу-у!» — только и произнес Поль и довольно хрюкнул пару раз — это он вроде бы говорил матери, что уж больно тяжело ползти назад с этакой ношей, а то он непременно поспел бы домой как раз к обеду. Ему и в голову не пришло, что можно бросить шест — детишки всегда цепко держат все, что попадает им в руки. А может, Поль

просто боялся, что, отпусти он шест, и гадюка распутается, и скунс да, чего доброго, и другие звери соскользнут с шеста. В, общем Поль крепко сжимал шест, и все зверье сидело на нем прочно, как на цепи.

Эту историю рассказал Том Ларкин, когда однажды мы сидели ночью у костра и чесали языки кто во что горазд. Один логгер рассказал пару историй о своем мальчугане, но после рассказа Тома они выглядели сущей ерундой, уж поверьте мне на слово. У меня нюх на всякое вранье, но у Тома на руках были факты, хотя он и не настаивал, что, мол, это случилось там-то, скажем, в Мейне, или где-нибудь еще, где тогда жил Поль.

Мне лично всегда казалось, что Поль ни дать ни взять истый мичиганец, и я никак не мог смириться с тем, что он родился в Мейне; и хоть это так, спору быть не может, все же я всегда был уверен, что Поль родился и вырос у нас в Мичигане. А только рассказ о том, что Поль родом из Мейна, я услышал собственными ушами от одного человека, который сам был из Мейна. Звали его Мак-Дауэлл. Он и его сын жили в поселке логгеров много сезонов подряд. Старик Мак-Дауэлл обычно носил на плечах клетчатый красный плед и, насколько помню, был примечателен своими бровями — в жизни я не видел таких густых бровей: длинные и кустистые, они стояли торчком и седели от инея даже при легком морозце. А в общем он был старик что надо!

ак вот, старик Мак-Дауэлл часто рассказывал, как у них в Мейне Поль отправился однажды в школу. Отец и мать достали ему грифельную доску — просто-напросто отвалили хороший плоский кусок от черной графитовой скалы в Вермонте, потом выписали карандаш из Германии и отправили его в школу: мол, учись, сынок, читать, писать и считать. Учитель был человек старый, но крепкий — его мать дожила до ста лет. Так вот, перво-наперво учитель замыслил научить Поля выводить всякую цифирь — 1, 2, 3, 4 — на грифельной доске. Поль тут же схватил свой карандаш и принялся за дело. Он старался изо всех сил, пыхтел, потел над всеми этими крючочками да завитушками, но цифры выходили такими большими, что все линии казались прямыми, и учитель никак не мог углядеть всю цифру зараз. Он ужасно рассердился на Поля. И не знаю, что уж у них там вышло, а только Поль сграбастал учителя в охапку и запихнул в печь — в те старые времена такие большие изразцовые печи стояли посреди классной комнаты в каждой школе. После этого Поль стремглав бросился к двери, да по дороге зацепился за печку. Печь опрокинулась, заслонка открылась, учитель выбрался из печки и припустился за Полем. Ну, а Поль мчался со всех ног по дороге, и

78