Вокруг света 1989-05, страница 38

охотовед из столицы. А с собаками веселее, и об опасности предупредят. Ведь на метеоплощадку приходится в любую погоду ходить.

Мне почему-то вспомнились дрейфующие станции СП. Традиционные фотографии полярников с медвежатами, собаками. Завел о них разговор, о мужестве зимовщиков. И вдруг, совершенно неожиданно, услышал:

— На СП что, живут как сыр в масле. Аэродром имеют, самолет каждый месяц регулярно принимают, естественно, почту. Овощи, фрукты свежие едят и даже пиво пьют. Два повара работают, смена зимовщиков каждый год. А у нас повара вообще нет, лекаря тоже, заболят зубы, не знаешь куда деться. Почту вертолетом раз в шесть месяцев забрасывают. 100 лет назад почту на самые дальние стойбища доставляли намного чаще... Продукты нам в конце августа—начале сентября завозят из Архангельска. В это время лед на пару недель от берега отходит. Отпуска два-три года ждешь — замены нет.

Конечно, правы обитатели станции Тэрпяй-Тумса. Сегодняшняя зимовка на дрейфующей СП далека от па-панинской. Почему же существует такое пренебрежение к нуждам работников полярных станций, которые живут если и не в обстановке кустарного энтузиазма, то близко к этому?..

Пока гостил на станции, пошел ливневый снег, лодка покрылась пятисантиметровым снегом и грязью — собаки успели в лодке погостить. Провожать пошло все население. Уходя на станцию, лодку вытащил подальше от воды на лед. Теперь предстояло тащить ее обратно. Мои новые знакомые дружно взялись за борта. «Нет,— говорю им,— я сам. Посмотрите, как это делается». Впрягся в лямку и дал ходу. Лодка про-скользила немного и провалилась кормой в трещину. Достал дрын, выровнял ее и подтащил к воде. Вернулся за своими фотокамерами. Обычно с ними я управлялся сам с помощью штатива и автоспуска. Теперь прошу Бердника сделать для меня снимки.

Спасибо тебе,— Александр возвращает мне фототехнику.

— За что же? — спрашиваю недоуменно.

— Веру вдохнул. На своем полярном веку наслышан о «покорителях» Севера: лыжную «Метелицу» на вездеходе возили, «Пингвин» Янцелеви-ча на судне Таймыр огибал, «Щелью» Буторина по Обской губе нес на себе теплоход «Мета». Одним словом, спасибо тебе за чистый след от твоей лодки. Удачи тебе...

«11 июля 1988 года. «Пелла-фи-орд» — первое судно, прибывшее на ТДС Тэрпяй-Тумса. Припай до горизонта, ливневый снег, местами малая вода у берега». Такой автограф с печатью увожу с собой на память об этом забытом богом месте.

14 июля. Двадцатый день путешествия начался... До семи утра гребу без приключений, всего раз сидел на

мели и пять раз тащился по льду. Ветер достиг штормовой силы. Гудит, трещит, стреляет, хлюпает. Хорошо, что дотянул до надежного укрытия за косой — лед надвинуло прямо на противоположную сторону узкой косы. Вчерашние проходы, безусловно, закрыло. Что впереди?

Знаю, самое главное — заставить себя начать работать. Разогреешься— и тогда сам черт не страшен. Отхожу в полный прилив. Между оторванными, засевшими на косе стамухами и нетронутым полем образовался коридор. Иду по нему километр, три и сразу же упираюсь в цепь высоких торосов. Высаживаюсь на берег и бреду с биноклем на возвышенность. Дорога возможна только через торосы. Как бы то ни было, ближайшая задача ясна. Отгребаю назад, выбирая удобное место для прохода. Надо же, нагромоздило?! Вершины отдельных пирамид достигают десяти метров. Вот уж необузданная сила! Седловину нашел между двумя высокими пиками, сойтись им не дала льдина, вставшая на ребро. Не один час работаю топором, прорубая полутораметровый проход для лодки. Хорошо, что взял в путешествие настоящий топор лесоруба да топорище к нему сладил надежное. Снег прекратился, кратковременными зарядами идет дождь. На горизонте обозначилась полоска чистого неба. Неужели сегодня увижу солнце? До воды дотащился за полчаса, немного погреб и опять уперся в лед. Да такой, что тоска берет. Ни обойти, ни объехать. Глыбы, севшие на дно, образуют провалы. Из этого лабиринта не выбраться. Придется рубить канал вдоль берега к чистой воде и там дождаться прилива.

За два прилива одолел километров тридцать. День сегодня удачный, тепло, солнечно. Огорчило лишь одно купание. Тащил лодку через льдину, конец развязался, и я с головой угодил в полынью. И холодная же вода!

18 июля. В полночь оказался в таком льду, что груженую лодку через него тащить было невозможно. Решил сделать две ходки с грузом. Рюкзак с тридцатикилограммовой поклажей отнес и пришел за вторым. Но одолеть не сумел, сил больше не было. Вынес груз из затапливаемой приливом низины, развел рядом костер и вернулся: до утреннего прилива надо хотя бы в лодке немножко отдохнуть. Завел будильник на пять часов.

Мощный прилив дал возможность сразу обойти торосы и вытащить лодку на ровный лед. Тащу «нарты» шесть часов. Такого ровного льда еще не встречалось. «Ошвартовался» у бревен, вмерзших в припай. Поставил варить обед. Рядом снуют две птички. Подбегут близко и снова в сторону, как будто зовут куда-то. Одна и крыло опустит, и припадет на бок. Знакомы мне эти повадки — от гнезда отвлекают. Но где же оно? Надо посмотреть, все-таки рядом костер. И действительно, в двух метрах

от него, на самом краю невысокого берегового обрыва, обнаружил гнездо. В нем четыре зеленоватых в крапинку яичка. Самка затаилась рядом с гнездом. Она оказалась значительно крупнее самца. Последний и симулировал раненого, выполняя роль защитника. Стал наблюдать, что наседка будет делать. Яйца же надолго без тепла здесь не оставишь. Дым от костра прямо на гнездо тянет. Попрыгала, попрыгала птаха — и на гнездо. Сам я сижу в трех метрах. Ни человек ей не помеха, ни дым. Силен инстинкт сохранения потомства. И все же костер решил перенести подальше.

Пообедал и пошел за оставленной вчера поклажей. По пути на серо-зеленом фоне тундры заметил светлосерое пятно. Точно помню, вчера его не было. Посмотрел в бинокль. Волк! Громадина, рвет оленя. Вот тебе раз, а я ружье с собой не взял. Середина дня и оставленные вещи рядом, а ему хоть бы что, знай себе делает свое дело. У добычи может и броситься. Пришлось возвращаться за ружьем. Убежал зверь, когда я стал приближаться. У моих ног лежал крупный пантач, зарезанный, видимо, утром. Туша была еще теплая. Разорваны лишь шея и грудина. Отрезал кусок окорока, вырезку. Возвратился еще раз, взял целиком заднюю ногу, отнес под крутой берег, вырубил во льду нишу и заложил продовольственное депо. Лед здесь вряд ли растает, мясо сохранится долго. Впереди неизвестность, на крайний случай будет что жевать. В одном из кормовых отсеков теперь придется делать холодильник, благо лед кругом. Поставил сковородку на огонь. Жаркое получилось отменное. Панты залил водкой. От бутылки осталось сто граммов. Надо выпить за ловкого охотника под свеженину.

Трое суток одолевал с божьей помощью 70 километров до Анабарско-го залива. Всякое было: рубил лед много часов кряду, тащил по нему лодку, почти не греб. Однажды схватил аварийный рюкзак, бросил лодку среди вздыбленного льда и побежал прочь. До первой тундровой кочки. «Вот он, конец «Пеллы-фиорд». Точила предательская мысль: прекратить испытание и выйти к людям. Но нет. Надо поверить в себя и проверить в безнадежной ситуации... Сидение на кочке помогло. К лодке вернулся другим человеком.

22 июля. Наконец вырвался на чистую воду Анабарского залива. Пересечь его можно лишь у мыса Хор-го, там льда нет. Маяк уже виден. Спрятался от ветра за невысоким обрывчиком берега и занялся кухней. Слышу — с берега шум нарастает. Вездеход?! Пока не встанешь, ничего на берегу не видно. В котел только что лапшу засыпал, сейчас помешаю и посмотрю. Прямо на меня движется полчище оленей. Другого сравнения в голову и не пришло. Не меньше тысячи. Стадо свернуло в сторону и понеслось через реку. Стоял грохот, подобный реву мощного во

36