Юный Натуралист 1985-02, страница 11

9

придирчиво оглядел меня с ног до головы.— Только это,— он указал на одежду,— придется оставить у меня дома.

Соглашаюсь, надев штормовку, вешаю на плечо полевую сумку. Наскоро перекусив, выходим из дома.

Надо спешить. До вечера предстоит обойти два участка из девяти.

Ручеек в низине. Идем вдоль него и вверх по жухлой траве — быстро, но чутко, зорко наблюдая вокруг.

Притих лес. Выстужен октябрьскими утренниками. Акробат-поползень по спирали обегает липовый ствол, словно резьбу на винт нарезает.

Загон для кабанов со смотровой вышкой. Рядом — аккуратные прямоугольнички пашни. Здесь выращивают травы и корнеплоды для подкормки животных.

Полувысохшая лужа. Отчетливые сле-ды-копытца на влажном сероземе.

Издали залаяли собаки. Подходим к кордону лесника. В «Кодрах» таких кордонов девять — по числу участков.

На выходе за воротами стол из цельного пня, а из пней меньшего диаметра — стулья вокруг. В столе выдолблен «тайничок». Там к услугам путника всегда найдутся соль, спички, нож...

На дне оврага у ручья взрытый песок. Петр объясняет:

— Самец метит свой участок. Запахом. У каждого оленя — свой запах. Чужак не зайдет, не посмеет.

Я тоже чувствую необычайно острый и едкий запах дикого оленя.

Лес поднимается в гору— мы за ним. Все глуше чирикает оставшийся на дне оврага ручеек. Все темнее и теплее небо. Все прохладнее от земли.

— Вот он,— Петр резко останавливается, взмахивает рукой...— Слышал?

Прислушиваюсь: рев глухой, как из подземелья. Раз, другой, третий. Но далеко — на соседнем участке.

— Присядем, подождем. Может, подойдет поближе.

На опавшей листве, как на ковре, сидеть мягко и нехолодно. Петр негромко рассказывает:

— У оленей сейчас пора свадеб. Ревут самцы. «Я есть! Я существую!. Я сильный! Отзовись, соперник!» — так примерно можно перевести этот рев. Кстати, по голосу легко отличить старых самцов от молодых оленей-второгодков, ревущих впервые в жизни.

Из далекого распадка донесся хриплый и грубый зов.

— Это как раз взрослый рогач. Изредка соперники «выясняют отношения» в открытом поединке. Сцепившись ветвистыми рогами, они меряются силой, и более слабый вынужден отступить.

Петр достает магнитофон, и я догадываюсь о главной цели нашего прихода в лес: необходимо, как это делается каждую осень, провести учет ревущих оленей, установить их общую численность в заповеднике.

Когда совсем стемнело, мы, обойдя два участка, пришли на ночле| к леснику. Самого лесника, Константина Ивановича Квасова, не было дома: уехал по делам в районный центр — поселок Страшены. Нас встретил его сын Михаил, тоже лесник.

Появился Иван Георгиевич Папанага, подтянутый моложавый мужчина лет тридцати пяти, директор астрономической обсерватории, расположенной неподалеку от заповедника. Сейчас, когда я пишу эти строки, подумалось: символич-на, наверное, эта территориальная близость обсерватории к заповеднику. В наше время, как никогда, земные заботы переплетаются с думами космическими.

Накрыли стол на веранде. Из темноты к свету протянулись ветви сада, яблони и груши тихонько трогают за плечи.

Я прошу Петра еще что-нибудь рассказать о благородных оленях. Он охотно соглашается:

— Когда-то олень широко обитал в молдавских лесах, но к середине прошлого столетия был полностью истреблен. Некоторые специалисты считали это вполне естественным: в густонаселенной местности для него нет нужной «экологической ниши». Оказалось, это не так: во многих районах страны олень сохранился. Решили восстановить его численность и в Молдавии. И сейчас в республике почти пятьсот благородных оленей, в «Кодрах» — около двухсот. Ученые доказали: при научной организации хозяйства оленей в Молдавии может быть до четырех-шести тысяч, а это даст возможность добывать ежегодно до трехсот-четырехсот голов... Так что,— Петр улыбнулся,— работы хватит: и нам, сотрудникам заповедника, и всем ученым республики.

Сиреневой ряской рассвета затянуло робкие звезды, луна вынырнула легкой

2 «Юный натуралист» № 2