Костёр 1982-03, страница 16

дом наперерез «Варягу». Вторая пара, которую возглавил «Нанива» под флагом адмирала, быстро шла, уже пересекая фарватер, чтобы в случае прорыва «Варяга» ударить по нему перекрестным огнем. Третья пара держалась мористее. За ней маячили силуэты восьми миноносцев.

— Ого! Тройной заслон! — протянул мичман.— Не прорваться! Ну, ничего! На этаком пятачке драться удобнее. У нас четырнадцать целей ■— у них только две...

Страха, растерянности или тревоги мичман не испытывал. Понимая, что на пристрелку нужно истратить как можно меньше времени и снарядов, он был занят расчетами.

После первого выстрела «Варяга» Нирод сам приник к дальномеру, чтобы увидеть всплеск взрывов, а затем дать поправку к прицелам.

Гулко ударили двухсотмиллиметровые орудия «Корейца».

— Молодцы! — отметил про себя Нирод. — Выждали ровно столько, чтобы нельзя было спутать разрывы.

Третий залп «Варяга», и — попадание!

— Ну теперь дело пойдет! — Нирод заломил фуражку. — Только счисляй поправку на ход — и пали...

Он оглянулся. В трехстах саженях по корме крейсера катилось по воде белое пушистое облако. Из него торчали мачты канонерки. «Кореец» стрелял дымным порохом.

— Как же они целятся? — подумал мичман, но тут же вспомнил, как в детстве, в Петербурге, он часто стоял у окна, наблюдая из-за кружевной занавески гуляющие по набережной пары, сам при этом оставаясь невидимым.

— «Эффект кружевной занавески», — пробормотал он, — отличное название для ученой работы по теории орудийной стрельбы!

В это- время на мостике под ним разорвался снаряд. Осколки ударили по площадке марса. Взрывной волной его ударило о тумбу дальномера, содрало лоскут кожи на лбу. Левый рукав потемнел от крови. Нирод услышал стон. На досках настила лежал дальномерщик. Правая нога его выше колена была иссечена осколками. Под матросом медленно расплывалось кровавое пятно. Мичман склонился над ним.

— Эк тебя, братец, зацепило!

Нирод расстегнул китель, оторвал кусок белоснежной рубашки. Стал перевязывать ногу раненого. Матрос открыл глаза, застонал.

— Чего это ты, братец, недоволен? Рубашечка свеженькая: перед боем только и надел... Сейчас санитаров позову...

Он поднялся на ноги, и> вдруг в лицо ему ударили раскаленные газы близкого разрыва, смяли его тело, бросили о мачту. Горячие осколки впивались ему в грудь, рвали лицо и руки, но Алексею Нироду было уже не больно.

ВЫПИСКА ИЗ ВАХТЕННОГО ЖУРНАЛА:

«Вторник 27 января 1904 года. На якоре на рейде Чемульпо под вымпелом до полуночи.

Одним из снарядов японцев, попавших в крейсер, разрушено правое крыло переднего мостика, произведен пожар в штурманской рубке, перебит фок-ватр, причем был убит младший штурман,

определявший расстояние, мичман граф Алексей Нирод и убиты или ранены все дальномерщики станции № 1.

После этого выстрела снаряды начали попадать в крейсер чаще, причем недолетавшие снаряды разрывались при ударе об воду и осыпали осколками и разрушали надстройки и шлюпки.

Последующими выстрелами было подбито шестидюймовое орудие № 3, причем вся прислуга орудия и подача убиты или ранены, одновременно тяжело ранен плутонговый командир мичман Губонин, продолжавший командовать плутонгом...

Непрерывно следовавшими снарядами произведен пожар на шканцах, который был потушен... горели патроны с бездымным порохом, палуба и вельбот № 1... От снаряда, разорвавшегося на палубе, подбиты шестидюймовые орудия № 8 и 9 и 75-мм орудие № 21, 47-мм орудия № 27 и 28. Другими снарядами снесер боевой грот-марс, уничтожена дальномерная :танция № 2, подбиты орудия № 31 и 32, произведен пожар в рундуках жилой палубы, вскоре потушенный...»

Ожесточение боя нарастало. Над носовым мостиком «Асамы» взвились клубы дыма — попадание. Загорелась палуба. «Асама» покатился влево, застопорил ход. Вперед вырвался крейсер «Такачихо». Комендоры «Варяга» перенесли огонь на него.

Расстояние между эскадрой неприятеля и «Варягом» сокращалось. Беренс уже без бинокля видел фигурки людей на палубах японских кораблей. Он поднимался на полубак, когда рядом с бортом разорвался шестидюймовый • снаряд. Беренс упал.

«Кажется, цел». Превозмогая головокружение, поднялся на ноги. У второго орудия лежали комендоры, — весь расчет был убит.

Командир батареи мичман Губонин, отброшен-

о

ныи взрывом, поднялся и, припадая на раненую ногу, ковылял к пушке.

В двери рубки показался старший офицер. Китель его был разорван, выпачкан кровью, обгорел в нескольких местах.

— Мичман! — крикнул он. — Немедленно в лазарет!

Губонин упрямо двигался к орудию, дотянулся до шнура, дернул его — выстрел! Потом покачнулся и упал на палубу лицом вниз.

Старший офицер подошел к Беренсу.

— Вернитесь на шканцы, голубчик, там часть прислуги перебита. Организуйте огонь по миноносцам, — видите? — Степанов указал в сторону острова. Прикрываясь его берегом, справа в атаку на «Варяг» заходили два миноносца.

— Скорее, лейтенант!

Мимо них пронесли в лазарет окровавленного дальномерщика. Следом — завернутое в серый брезент тело. Блеснули погоны.

11