Костёр 1985-09, страница 39

выношенную одежду, скатерть или занавеску. Эти вещи могут начать в доме новую жизнь. Для этого хозяйка разрежет тряпки на длинные ленточки, разберет их по цвету и смотает в большие клубки. А когда накопится много таких клубков белых и темных, однотонных и пестрых — ткачиха садится за станок.

Пелагея Тихоновна села за стан. Нам показалось, что ее работа предельно проста. Сидит женщина перед массивной деревянной рамой, на которую натянуты параллельными рядами множество тонких нитей — основа. Нажмет ткачиха на подножку — и каждая вторая нить приподымается. Между верхним и нижним рядом основы мастерица бросает деревянный челнок, в который пропущена ленточка ткани — уток.

Затем ткачиха с силой прибивает уток «бер-дом» — подобием деревянной гребенки. Ткань от этого становится плотнее.

То и дело хлопают набилки, так и снует остроносый челнок — деревянная лодочка без дна, а за ним, как след по воде, тянется полоска. И вот уже готовая ткань туго навернута на вал перед ткачихой.

Чтобы рассчитать рисунок будущей ткани, Пелагея Тихоновна знала разные приемы и секреты. Она знала, как сделать так, чтобы были на ровном фоне словно процарапаны тонкие белые ромбы из мелких черточек. Долго можно любоваться игрой этих перетекающих друг в друга красивых фигур. На другом ее половике выступали то светлые, то затемненные квадраты, окруженные дробящимися полосами, клетками. Хотя всюду в этом узоре прямые углы, он напоминает круги на воде, расходящиеся кольцами и наплывающие друг на друга. Узкие полоски, лежащие среди широких, то торжественные, как георгиевские ленты — чер-но-оранжевые, то веселые, прерывистые, как пунктир.

Да, сейчас половики зажили новой жизнью. Место их не только в избе, но и в грродской квартире, в музее, в выставочном зале. Это такой же предмет народного искусства, как вологодские кружева, как песенная, строго ритмичная палехская живопись, как расписные жостовские подносы, как любое русское народное искусство.

Во многих избах мы видели в боковых комнатах старые ткацкие станы, молчаливо хранящие секреты мастерства.

— Ткацкий стан — как будто что-то радостное в жизни,— сказала Пелагея Тихоновна...— Если день не ткала — сама не своя. Когда дело в руках имеешь, tq и 2е₃Тйкая польза от этого. Я б своему делу могла хоть кого обучить. Жить интереснее будет.

Когда мы вышли из дома за околицу деревни — остановились, замолчали. Дело было в сентябре, когда первые заморозки покрывают траву легкой сединой и зеленое поле перед нами серебрилось, переливалось, и не ровно, а поло-, сами, так же, как краски на дорожках. Тропинки перечеркивали эту приглушенную зелень, как полоски на половиках. Так вот где мастерица подглядела узоры для своих половиков!

ЗА СТРОКОЙ Y4B6HMKA

КУЧУГУРСК

НАХОДКА

А. БЫКОВ

Можно ли по старинным монетам, найденным в земле и пролежавшим там сотни лет, определить, кто был их последний хозяин, откуда и куда он ехал, прежде чем потерял свои монеты, как и когда он их потерял и массу других подробностей, например, масть его лошади и была ли она здорова?

Оказывается, можно.

Необозримы просторы Каховского моря. Там, где недавно шумели днепровские пороги, а по выжженной солнцем степи гулял сухой ковыль, теперь расстилается водная гладь. Для этих мест наступили новые времена, сюда пришла своя история, а все старое зачеркнуто прямой линией морского горизонта.

Но иногда это старое все же дает о себе знать. Летом, после засушливых дней, над водной поверхностью обнажаются небольшие отмели, песчаные островки. Они здесь называются «кучугурами». Каховская вода — неутомимый труженик. Она тщательно перемывает, перемешивает свое песчаное ложе и, как археолог, выбрасывает наконец на его поверхность предметы, некогда погребенные землей. И тогда кучугуры превращаются в места замечательных находок.

...По бесконечной степной равнине едет всадник.

Несмотря на жару, он закутан в теплый халат; на голове — остроконечная с длинными меховыми отворотами шапка, надвинутая низко, до самых бровей. Из-под нее выглядывает скуластое запы-ленноелицо. Всадник вяло торопит уставшего коня, грудью навалившись на высокую луку седла, время от времени тянется к стременам и пытается подобрать размотавшийся волосяной аркан, затем теряет равновесие и снова цепляется за седло. Аркан, причудливо извиваясь, волочится в пыли. Низкорослый конь все чаще спотыкается, припадает на передние ноги, и тогда человек безвольно переваливается через седло на шею лошади.

Золотоордынские серебряные и медные монеты второй половины XIV века («кучугурская» находка)

33