Техника - молодёжи 1944-01, страница 20

энергией я подбирал краски, Торопясь запечатлеть iia полотне необыкновенное зрелище. Легкий ветерок пронесся над озером, и мгновенно исчезли и облако и призраки, только красные угли на скалах попрежнему мрачно поблескивали. Возбуждение, охватившее было меня, внезапно ослабло, недомогание резко возросло, словно жизненная сила, утекала с концов пальцев, державших палитру и кисть. Предчувствие чего-то недоброго заставляло меня торопиться. Я быстро закрыл этюдник, собрал свои пожитки. Я чувствовал, как страшная тяжесть навалилась мне на грудь, голову. Тяжелое дыхание со свистом вырывалось из моей груди, когда я,

• борясь с упадком сил и давившей меня тяжестью, повернулся спиной к озеру. Путь до того места, где по уговору ожиь дали меня мои проводники, отказавшиеся итти на Дены-Дерь, я прошел, как в смутном сне., Горы качались передо мной¹; поиступы- страшной рвоты приводили меня ' полное изнеможение.

«Однако ты (пропадешь, Чорос, — тоном беспристрастного наблюдателя заметил старший проводник, увидев мое состояние, — слюна течет...»

Я не * умер, как видите, но долгое время чувствовал себя очень плохо. Ка-кая-то вялость и притупление зрения мешали жить и работать. Большую картину «Дены-Дерь» я написал только год спустя, а эту отделывал понемногу, когда встал на ноги. Как видите, правда об озере Дены-Дерь и населяющих его горных духах получена путем тяжелых! страданий...

Чоросов замолк, потирая морщинистые руки. Мы перешли в столовую.

Яркая лампа-молния над столом прогнала тень нереального, навеянную рассказом художника. Но я не утерпел и спросил его, как разыскать озеро Горных духов на случай, если бы мне еще раз представилась возможность побывать в I тех местах.

— Ага, забрало вас это озеро! — улыбнулся Чоросов.

Я достал из полевой сумкн книжку, карандаш и приготовился записывать. . — Это место в Кату иском хребте До-лину Аргута знаете? Речка-то небольшая, а долина очень широкая и глубоко уходит ^: в Катунский хребет. Так по этой долине вам и ехать. Место сухое, будут лиственницы большие, раскидистые. Когда подни-I метесь высоко, встретите большой крутой порог, с него водопад маленький, и тут долина повернет вправо. Дно ее будет со-I всем плоско>е « широкое, и на нем цепью I пять озер, одно от другого где с полверсты, где с версту. Последнее, пятое озеро и будет Дены-Дерь. Вот и все. Да, вспомнил, хорошая примета! В устье ключа, ! куда будете сворачивать с Аргута, будет j небольшое болотце, на краю его, налево, ₍ стояла огромная сухая лиственница без сучьев, с двойной вершиной, как чортовы 1 вилы...

Я записал указания художника. I Утром я просматривал работы Чоросова. . Запомнилось несколько очаровательных этюдов, но ни один ие шел в сравнение 'с «Дены-Дерь». Я не решился даже намекнуть на возможность приобретения этой

• картины при моих весьма скромных средствах. Я купил два наброска снежных гор

на рассвете и закате да еще получил в подарок маленький рисунок пером, изображавший мои любимые лиственницы с глубоким знанием характера дерева. На прощанье Чоросов сказал мне: 'i — Вижу, как вы к «Дены-Дерь» нри-¹ сматриваетесь. Но эту картину я вам пода-I рить не могу. Я подарю вам этюд, сделанный .мною на озере. Только...—он помолчал* не-, много, — это уж после того, как умру. Сейчас мне расстаться с ним трудно,.. Не : огорчайтесь, это будет скоро... Вам перешлют,— серьезно, со своей смущающей •бесстрастностью добавил художник.

гло

Пожелав Чоросову долгой жизни, а с or бе скорой встречи с ним, я сел на коня, и судьба, как оказалось, навсегда разъединила нас...

Я не скоро снова попал на Алтай. Четыре года прошло в напряженной работе, а на пятый я временно выбыл из строя. Жестокий ревматизм — профессиональная болезнь таежников — на полгода свалил меня, а потом пришлось возиться с ослабевшим сердцем.

Я бежал от скуки и ^безделья с южного курорта в хмурый, «о милый Ленинград. По предложению главка я занялся ртутным месторождением Сефидкана в Средней Азии.

В один из весенних, вечеров, когда я сидел за микроскопом у себя дома„ принесли посылку, которая больше огорчила, чем обрадовала меня. В плоском ящике' из гладких кедровых досок лежал этюд «Дены-Дерь», «как знак того, что художник Чоросов окончил свою трудовую жизнь.

Достаточно было мне снова увидеть озеро Горных духов, как на меня нахлынули - воспоминания о рассказе Чоросова, Далекая и недоступная краса Дены-Дерь наполнила меня какой-то тревожной печалью. Стараясь развлечь себя работой, я установил под микроскоп новый шлиф рудной породы из Сефидкана. Привычной рукой я опустил тубус винтом кремальеры, настроил фокус микрометра и углубился в изучение последовательности кристаллизации ртутной руды. Шлиф — отполированная пластинка породы — представляв собою почти чистую киноварь, и с его изучением дело не заладилось. Тонкие оттенки цветов, отраженные от шлифа, скрадывались электрическим светом. Я заменил опак-иллюминатор сильверманновским для косого освещения) » включил лампу дневного света — превосходную выдумку, заменяющую солнце в суженном мире микроскопа... Этюд озера Горных духов продолжал стоять перед моим- внутренним взором,- и я сначала даже не удивился, увидев в микроскопе кроваво-красные отблески на фоне голубоватой стали, так поразившие меня в свое время на картине Чоросова. Секундой позже до моего сознания дошло, что я смотрю не на картину, а наблюдаю внутренние рефлексы ртутной руды. Взволнованный предчувствием еще не родившейся догадки, я направил лучи осветителя с дневным светом на этюд озера Горных духов и увидел в скалах» у подножья конусообразной горы оттенки цветов, в точности сходные с только что виденными под микроскопом. Я поспешно схватил тяжелые таблицы Шнейдерхена, и тут оказаиось, что цвета с формулами.., Впрочем, незачем приводить здесь самые формулы. Скажу только, что дл» на^уки, изучающей руды различных металлов и металлы минералографин, созданы цветные таблицы тончайших оттенков всех мыслимых цветов, которых насчитывается около 700. Каждый из оттенков имеет свое обозначение, сумма оттенков составляет формулу минерала Так вот оказалось, что краски Чоросова в его изображении местообитания горных духов, по шнейдерхенов-ckwm таблицам., точно соответствуют оттенкам киновари в разных условиях освещения, углах падения и всей прочей сложной игры света, называемой в науке интерференцией световых волн Тайна озера Дены-Дерь вдруг стала для меня яейой. И я невольно удивился: почему подобного рода догадка не пришла мне в голову давно, еще там, в горах Алтая?

Я вызвал такси и уже вскоре подъезжал к дому, в котором ярко светились большие окна химической лаборатории. Мой знакомый, химик н металлург, был еще здесь,

— А. сибирский медведь! — приветствовал он меня. — Зачем пожаловали? Опять срочный анализ?

— Нет, Дмитрий Михайлович, я к вам за справкой. Что знаете вы замечательного про ртуть?

— О, ртуть —металл столь замечатель» ный, что книгу толстую написать можно'

— Ртуть кипит при трехстах семидесяти градусах, а при скольких она испаряется?

— При любых, дорогой инженер, за исключением сильного мороза.

— Значит, летуча?

Необычайно летуча для своего удельного веса.

— Еще вопрос: ртутные пары сами светятся или нет и каким цветом?

— Сами не светятся, но иногда, (при сильной концентрации в проходящем свете, дают сине-зеленые оттенки...

— Бее ясно! Большое спасибо, дорогой!

— Схойте, вы куда? Объясните, в чем дело?—попытался задержать меня химик, но так и не цолучил от меня ответа.

Через пять минут такси привез меня к дому моего постоянного врача. Со встревоженным водом добрый старик вышел в переднюю, узнав мой голос.

— Что случилось? Опять сердце пошаливает?

— Нет, все в порядке! Я на минутку. Скажите, каковы главные симптомы отравления ртутными парами?

— Мм-., вообще ртутью — слюнотечение, понос и „рвота, а вот насчет паров сейчас посмотрю....

Старик ушел в кабинет и через минуту вышел ко мне с раскрытой книгой в руках.

— Вот видите, пары ртути — падение кровяного давления, сильное возбуждение психики, учащенное прерывистое дыхание, а дальше смерть от паралича сердца...

— Вот это великолепно! — невольно воскликнул я.

— Что великолепно? — удивился доктор. — Такая смерть?..

Теперь я был уверен, что весь ход Ntonx мыслей безусловно правилен Как только я вернулся домой, я сразу же позвонил по телефону к начальнику своего главка и сообщил, что в интересах нашей работы я немедленно должен ехать на Алтай. Я попросил отпустить со мной Красулина — молодого дипломатка, физическая сила и хорошая голова которого были очень ну ж ны мне при моем все еше болезненном состоянии.

В середине мая уже можно было беспрепятственно достигнуть озера. Как раз к этому времени я вышел из селенья Иня на Чуйском тракте с КрасулиныЧс и двумя опытными таежникамги-рабочими.

Я помнил все наставления художника о предстоящем пути.

Когда мой маленький отряд раскинул вечером па'латку в устье, долины, напротив похожей на вилы сухой лиственницы, я не без волнения почувствовал, что завтра будет решена правильность моих предположений. Красулину передалось мое волнение, и он подсел на бугорок, где я сидел, задумчиво созерцая рогатую лиственницу.

-с- Владимир Евгеньевич, — тихо начал он, — помните, вы обещали рассказать о целя нашей поездки, когда попадем в го-ры...

— Я надеюсь Боря, не позднее чем завтра обнаружить крупное месторождение ртути, может быть частично самородной,— сказал я.— Завтра увидим, прав я или нет. Вы знаете, что ртуть встречается обычно в своих месторождениях в рассеянном виде, в малых концентрациях. Большое месторождение с богатым содержанием ртути известно только одно в мире — это...

— Альмадена 8 Испании, — сказал Кра-сулин.

— Да, уже много веков Альмадена снабжает ртутью ролмира. Один раз там даже было найдено крохотное озеро чистой ртути. Капли ртути и по сие время сочатся в рудниках Альмадены. Так вот я к рассчитываю найти здесь нечто подоб-ное...

— Но, Владимир Евгеньевич, если мы