Техника - молодёжи 1986-09, страница 6

понял: как ни хороша модель, а проверять все нужно в реальных условиях. Это и предложил мне вскоре профессор, отправил в Джезказган, вооружив аппаратурой весом в 200 кг. На глубине в сотни метров вместе с одним подручным перетаскивал аппаратуру. Вырубал специально для опытов ниши. На собственной спине ощутил необходимость компактного прибора.

Он закрывал глаза и как бы видел этот прибор, представлял, как должен он работать — на сжатие, на разрыв массива. Он видел этот не существующий пока прибор даже в цвете... Он как бы приближал его к себе, пытаясь рассмотреть детали. Но всякий раз случалось то же самое, что с дальнозорким человеком: вблизи детали расплывались. Что-то важное ускользало, не подчинялось воображению, не складывалось в единое работающее целое. Не срабатывал «внутренний дисплей». Хотя умение представить себе будущее техническое решение в деталях, как считает Юрий, уже помогло ко времени защиты диссертации «сработать порядка шести авторских свидетельств», накопить несколько пока нереализованных идей.

Диссертация защищена, изобретения есть. Задел идей — на годы вперед. И здесь, на этом этапе, казалось бы, кончается серия «обрушений» в схеме жизни, построенной мной после первой встречи с Лебедевым Его действительно хотели оставить при кафедре, пригласили в крупный столичный НИИ. Но неожиданно для всех он отказался от лестных предложений, потому что «целился» в Сибирское отделение АН СССР, ибо там, по его словам, «обстановка посвежее, чем в московской науке; для меня и стол поставили в кабинете завлаба механики горных пород». Однако ныне за тем столом сидит кто-то другой. Причина? «Там, выяснилось, те же проблемы, что в Москве: публикации, научная карьера. Экспериментальная база так себе. Рассчитывать,/что быстро смогу довести свои идеи «до железок», не приходилось. Хотелось самостоятельной работы».

С такими мыслями 26-летний кандидат технических наук отбыл на лето в Горно-Алтайск к жене. Она окончила МГУ и на те годы, что Юрий учился в аспирантуре, отправилась домой и стала преподавать в ГАГПИ. Однажды между прочим сказала мужу: «Тебя мой ректор хотел видеть. Может быть, останешься здесь? Будешь читать геологию на географическом факультете».

Сперва эта идея была поднята на смех. Но потом Юрий подумал: «А если свое начать здесь с нуля?.. Нет научно-исследовательского сектора? Так можно создать! Нет базы? Так ведь главное— начать, найти союзников».

Ректор идею о научно-исследовательском секторе (НИС) как одном из условий поступления нового сотрудника на работу принял. Правда, через четыре года, когда выяснилось, что НИС возник не просто для галочки — его ра

боты стали оцениваться сначала в десятки, а потом в сотни тысяч рублей, ректор признался, почему он так легко согласился на условие Лебедева: «Думал, юношеский пыл остынет, семьей, бытом парень обрастет и никуда никогда отсюда не двинется».

Бытом оброс—двое детей, дом намерен строить. А деятельность НИС, медленная в первый год, вдруг получила неожиданное ускорение.

Руководитель пока существовавшего в проекте НИС а понимал: нужно завоевывать авторитет, ибо Горно-Алтайск на карте науки союзного значения не фигурирует. Основным направлением он решил для начала сделать свою, выстраданную в подвале-лаборатории тему, тем более что ее важность для всех горняков — от Норильска до Джезказгана и от Донбасса до Дальнего Востока — была бесспорна. Единственное узкое место — аппаратура...

Недостающее знание явилось, казалось бы, случайно, причем во время напряженных размышлений, каким быть (а вдруг не быть) НИСу. Юрий однажды перелистывал научно-популярные журналы и наткнулся на заметку об одном из проектов тоннеля под Ла-Маншем. Там, между прочим, сообщалось, что некто Порсфельд предлагает для проходки без взрывов будущего тоннеля гидроклин «Дарда». «Но ведь функционально это то, над чем я думаю, значит, такой прибор — не только для опытов. Вот как он важен, раз для такого строительства предлагается»,— приободрился он. Не теряя времени, от размышлений перешел к поиску еще и потому, что сразу возникла щемящая душу каждого изобретателя мысль: «А вдруг ломлюсь в открытую дверь?» Нашел материалы о гидроклине. Быстро разобрался в технических противоречиях устройства, в причинах, почему «Дарда» столь громоздок. Попутно в нескольких учреждениях поинтересовался: актуальна, важна ли эта тема? Выяснил — актуальна, важна. Значит, есть возможность посоревноваться с зарубежной фирмой.

Подмеченное техническое противоречие — зря расходуемое боковое давление, ибо гидроцилиндр «Дарды» над шпуром — как бы снова включило «внутренний дисплей» изобретателя И он увидел ярко, контрастно то, что до сих пор казалось расплывчатым и неопределенным. Сделал прикидку на ватмане. Все обязано было получиться и работать. Причем работать точно, как и положено хорошему прибору.

Вооруженный пока лишь идеей, он смело шагнул в кабинет главного геотехника отдела скальных оснований института Гидропроект имени С. Я. Жука. Почему именно туда? Дело в том, что на Алтае, на быстрой горной реке Катуни, велись исследования в створе будущей ГЭС. Работы шли медленно, потому что в такой дали не хватало специалистов. И практичный изобретатель, прежде чем завести разговор об идее прибора, предложил Гидропроек

ту студенческий отряд для исследования скального основания будущей плотины. Добровольная помощь была, разумеется, принята. Затем собеседники сошлись в едином мнении о том, что подходящей аппаратуры для исследований резко не хватает, а та, что есть, громоздка и недостаточно точна. Вот и наступил удобный момент, чтобы изложить, каким видится прибор ему, Лебедеву.

Гидропроект выделил 3 тыс. рублей.

— А нам больше и не надо было. Главное стартовать. А скорость наберем,— усмехается Юрий теперь.

Всего через год Лебедева с первыми сделанными в кустарных условиях приборами можно было увидеть не только в Гидропроекте, но в Росмраморгра-ните... Научный прибор, с которым работала в створе будущей ГЭС бригада НИСа, оказался великолепным камне-ломом, по всем показателям превосходящим импортный гидроклин.

Однажды несколько ГРУ лежали рядком на письменном столе. И Юрий представил себе лежащую на них плиту с врезанным в нее контуром детали, над этой плитой еще одну плиту. Но ведь это же компактный пресс!.. Затем представил еще несколько вариантов применения направленной нагрузки. Прорисовывался облик новой технологии, в основе которой — силовой элемент.

На выставку в Пловдив Юрий Лебедев привез, кроме уже зарекомендовавшего себя гидрораскалывающего устройства (ГРУ), пресс объемом меньше кубометра, но развивающий давление более 300 т. Они оказались рядом с экспонатами молодых изобретателей ВАЗа. Встретились энергичные инженеры И этот контакт сразу высек, как искру, еще одну идею: можно создать на основе силового элемента ГРУ принципиально новый тип гильотинных ножниц для резки металла любой прочности, любой ширины.

Первая прикидка идеи происходила в Пловдиве в октябре, а в декабре Юрий с эскизными чертежами, разработанными студентами в НИСе, и несколькими ГРУ в портфеле был уже на ВАЗе.

— И вот теперь получается интересная конструкция, очень полезная для ВАЗа и не имеющая аналогов в мире,— подводит итог Юрий.— А еще эта работа оказалась очень полезной для НИСа, потому что волжане в порядке оказания помощи направляют к нам в Горно-Алтайск несколько вагонов со стайками. У них же реконструкция, перевооружение. А для нас эти станки — основа для своего опытного производства. Все решилось без проблем!

С его точки зрения и выход на зарубежные фирмы также произошел «без проблем».

— Со специалистами из Росмрамор-гранита бригада НИСа отправилась на демонстрационные испытания гидро-раскалывающих устройств на один из гранитных карьеров в Карелию. За не-

4