Техника - молодёжи 1989-02, страница 60

И опять испытания.

Работать в «Лимонии», прямо скажу, было нелегко полупустыня все же. Летом — жара, зимой — холод. А еще и особые условия: пить в поле нельзя, кушать — тоже, курить — упаси бог, да и до ветра сходить — не очень рекомендовалось. Мы все же украдкой покуривали. Уедешь в поле за десятки километров — и не возвращаться же домой на обед, и вот когда в желудке-то засосет, выкуришь папиросу — вроде бы и легче. Иллюзия, конечно! Это единственное, что мы нарушали. А за здоровьем здесь здорово следили — ежедневный контроль. Не выпускали в поле без дозиметров и дозиметристов, и в нагрудных карманах у всех свежие радиационные карандаши, похожие на авторучку, и крепились так же. Работали бесшумно, незаметно и надежно. Приедешь с поля, а они все и показывают, сколько облучения получил. Если норма, то и завтра в поле можно выезжать. Если перебрал, заставят отсидеться и день и два — в зависимости от дозы.

Из здания вывезли изделие. Это еще не атомная, а ее двойник: бомба-имитатор. Она внешне такая же большая и толстая. Атомную будут испытывать потом. Эту мы снимаем с разных точек: я и Лебединский внизу и рядом с изделием, а Шумов даже на ДАФ взобрался — общие планы снимает, оттуда все видно прекрасно. Бомбу везут на низенькой тележке, а мы снимаем и людей вокруг, и самолет-носитель (тогда Ту 16, по-моему, был), и ее подъем в бомболюк — все, вплоть до его закрытия. Потом Олегу и Николаю предстоит снять, как самолет поднимется в воздух, как полетит к цели, сбросит изделие, а у меня задание другое. Это сейчас мы вместе, а потом мы все разбежимся, каждый выполнять свое...

Поле. Эпицентр. На земле жирный меловой круг — метров двести в диаметре, а еще в круге, треугольником, три металлических уголковых отражателя. Круг и уголки — цель, точка прицеливания для экипажа самолета-но-сителя. Именно сюда и будет сброшена увесистая бомба и разорвется высоко над целью (так экипаж отрабатывает бомбометание). Только вот рядом с кругом и уголками, эдаким пупом среди голой степи, я с киноаппаратом, задранным на специальном угольнике в зенит.

Я — потому, что сброс-то экспериментальный (может, что то не сработает или летчики промажут). Я и прослежу за изделием, может, и доверну камеру, но сниму все. Так что получается: цель — это я. Шагах в пятнадцати за мной на вес-козырек с солидной насыпкой из грунта — осколкам не пробить.

— Внимание! Время!

Носитель идет на большой высоте. Ближе, ближе... Из колокола транслятора раздается хриплый го лос, комментирующий действия пи лота. Освобождаю стопоры панорам на головке штатива, ловлю в визир самолет и начинаю вести за ним панораму. Идет отсчет времени. На счет «пять» включаю камеру — пленка пошла.

— СБРОС!

В визире — от брюха носителя отделилась здоровая чушка, падает. Падает... падает... парашюты потянулись... наполнились... опускается здоровая... угадал пилот — прямо на меня идет! А я камеру подворачиваю чуть, держу чушку-бомбу в кресте визира.

— ВЗРЫВ!

Прямо над головой, креплю рычаг вертикальной панорамы (доля секунды), камеру не выключаю — пусть сама работает и как заяц — в укрытие! Только влетел:

— ВЗЗЗЖЖ-АХ! ВЗЗЗ-ЖЖ-БУХ! ВЗЗЗЖЖ-ТРАХ! ВЗЗЖЖ ВЗЗ! B33I

— Бах, трах, ах!

Это осколки долетели! Успел я, расчет-то точный был. И камере ничего — стоит, голубушка, снимает Тройку секунд в тишине переж дал, вышел и выключил ее.

Когда возвращались домой в гостиницу, поехали кратчайшим путем мимо одного из старых эпицентров, а там — свежая трава и другая растительность буйствует. Зелень яркая, сочная! А за пределами эпицентра пожухла растительность, вялая!

Сидим в ряд на очередном холме, прошлогодний не годится. Да и что, здесь холмов мало? Вот нам и показали один — он подальше прошло годнего на несколько километров Здесь и расположились. А вон и носитель пролетел! Сейчас состоится! Надеваем черные очки, включа ем камеры В визир не смотрим без очков нельзя — может выжечь глаза, а в очках — не пристроишься к наглазнику визира. Вот пока и смотрим прямо на эпицентр.

— НОЛЬ!

Сверкнула ярчайшая точка-звезда, ослепила сквозь очки, и тут же начал развиваться огненный шар. Сначала это полукупол, потом уж, почти коснувшись земли, превращается в шар, а на половине его высоты вроде кольцо разлетается. И уже после этого он несколько меркнет и устремляется ввысь! Я давно сбросил очки и прильнул к визиру. Подправлять камеру не пришлось, а панораму вести еще рано - «гриб» недостаточно развился еще. А у основания «гриба», под огненным шаром, будто в котле, все бурлит, клокочет и втягивается, подсасывается к шару. Вот и панорамы можно делать: и по площади поражения горизонтальную, и снизу вверх. Хотя нас и три оператора, и снимаем рядом,а материал разным будет — у всех приемы разные, применяемая оптика, да и разные детали явления бросятся в глаза. Операторы одинаково не снимут — у каждого свой почерк, своя манера, свое видение.

На эпицентр и в облет «гриба» ушли танк-разведчик и самолет радиационной обстановки. Собираем аппаратуру - я выносные А это что? Не пошла одна из выносных, наверное, пегля пленки затянулась и пленка застряла в фильмовом канале. Обтюратор-то сдвинулся, открыл фильмовый канал и не пошел дальше. Вынул я объектив, чтобы петлю проверить (можно так), а на пленке вроде соринки — убрать надо. Тронул пальцем - -не убирается. Присмотрелся, а это и не соринка — атомный взрыв в миннатюре выжжен! Весь силуэт явления: и клубы у подножия, и шар, и шапка «гриба»! Вот так сувенир! Вот так тепловое излучение! На таком расстоянии, а достало! Хотя чему удив ляюсь? В детстве увеличительным стеклом деревяшки выжигал, и на них солнце в миниатюре было, а здесь - тысячи солнц! Жалко, что нельзя сохранить этот кусочек пленки, полагается уничтожить. Уничтожили мы этот сувенир!

Москва. Мы в просмотровом зале. Созерцаем. Сначала видим на экране обычный летний степной пейзаж, простой, незатейливый — ничего примечательного, только полоска земли,громадное небо и птицы в нем. Потом, будто небо иглой прокололи, и в местепрокола, мень ше булавочной головки,— ослепительная точка, начало взрыва. Но это только мгновение! Из этой точки незамедлительно вырастает ог

57