Техника - молодёжи 1989-09, страница 25

такому примеру: снижение продуктивности овцеводства в Казахстане связывают с ранним износом зубов у овец, поедающих траву, покрытую абразивной пылью золоотвалов и выбросов ТЭС.

В книге «Экономика энергетики СССР» (изд. «Высшая школа», 1986 г.) приводятся оценки ущерба от выбросов одной тонны: нетоксичной пыли — 90 руб., окислов серы — 305 руб., окислов азота — 700 руб. Зная масштаб выбросов ТЭС, нетрудно подсчитать, что суммарный ущерб только по этим трем компонентам составляет в СССР около 3 млрд. руб. в год. За каждые три года перекрывается ущерб от аварии на Чернобыльской АЭС.

По существующим зарубежным и отечественным оценкам стоимости природоохранных мероприятий на ТЭС, доведение наших угольных ТЭС до лучших зарубежных образцов поднимает их удельную стоимость с 200 до 310 руб. кВт. При нынешних затратах на АЭС для европейской части СССР это означает, по крайней мере, 30—40%-ное их преимущество перед угольными ТЭС с улучшенными природоохранными показателями. Такой резерв можно и нужцо направить на существенное улучшение показателей безопасности АЭС — главного предмета беспокойства общественности. В качестве примера можно указать, что после аварии на АЭС «Три-майл Айленд» (США) были модернизированы серийные АЭС во Франции, что радикально улучшило безопасность и привело к повышению стоимости АЭС на 15%.

ОБЕСПЕЧЕННОСТЬ ТОПЛИВОМ

Ядерная энергетика на ближайшие 20—30 лет может внести заметный вклад только в электроэнергетику, которая сама дает лишь 20% полной выработки энергии в мире. На остальное, даже при самых оптимистических предположениях, не хватит производственных и технологических возможностей цивилизации, как бы ни хотелось этого сторонникам широкого развития ядерной энергетики. Далее, в современных реакторах деления на тепловых нейтронах каждое «сгоревшее» ядро урана-235 порождает новые делящиеся ядра урана-233 или плутония-239 в количестве от 0,6 до 0,8. С учетом разведанных запасов все это означает, что если ядерная энергетика будет давать всю ныне потребляемую электроэнергию, срок исчерпания дешевых ресурсов урана увеличивается до 100 лет.

Кроме того, на подходе новые методы получения топлива для реакторов на тепловых нейтронах и без переработки ядерного топлива. Например, тепловыделяющие элементы из урана-238 без какой-либо переделки помещают в активную зону термоядерного реактора,

где в результате облучения термоядерными нейтронами уран-238 преобразуется в делящийся материал — плуто-ний-239. Затем эти элементы «сгорают» по обычной схеме в реакторе деления на тепловых нейтронах, причем процедуру потом можно повторить еще раз.

В результате в Оборот включается уран-238, которого, как известно, в 140 раз больше, чем делящегося изотопа урана-235. Один термоядерный реактор может запитывать таким образом десять реакторов деления.

Напомним еще, что 50%-ное сокращение ядерного потенциала, которое, будем надеяться, на подходе, добавит 30 лет работы реакторам деления. И последнее. Топливная составляющая стоимости электроэнергии на АЭС невелика, поэтому удорожание ядерного топлива в 2 раза приведет к удорожанию вырабатываемой электроэнергии лишь на 15%. А оценка ожидаемого объема запасов урана по такой цене по крайней мере вдвое выше, чем для более дешевого.

Итак, подведем итоги. Ядерная энергетика даже на нынешнем этапе ее развития, даже при учете тяжелых аварий, сопряжена с существенно меньшим риском для природы и цивилизации, чем энергетика на традиционных видах топлива — угле и мазуте. Психологическое воздействие аварий на АЭС чрезвычайно велико, и с этим надо считаться, но не использовать их как пугало, в том числе в интересах других «заинтересованных ведомств».

Существует экономически оправданный резерв затрат для повышения безопасности АЭС и прежде всего для существенного (на 2—3 порядка) снижения вероятности тяжелых аварий.

Потенциальные возможности ядерной энергетики позволят говорить о ее топливообеспеченности на большой период времени.

Обмен мнениями между В. С. Троицким и В. М. Новиковым на страницах вТМ» — одна из граней дискуссии, которая идет в стране о путях развития атомной энергетики. Причем этот разговор, видимо, должен затронуть и многие проблемы энергетики в целом. Ведь и из нашей дискуссии, и из других, подобных ей, прошедших на страницах газет и журналов, быстро выясняется, что судьбу АЭС нельзя решить отдельно; они занимают определенное место в тесно взаимосвязанном комплексе большой энергетики, в котором ведущую роль сейчас играют тепловые электростанции на угле, мазуте и газе. А как перераспределятся роли в энергокомплексе завтра, каковы будут его главные составляющие? На этот счет существуют самые противоречивые мнения.

Например, все настоятельнее ставится вопрос об использовании возобновляемых источников энергии (Солнце, ветер, приливы, подземное тепло и т. п.) Пока их доля в большой энергетике ничтожна. Но, может быть, через 20, ну

пусть 50 лет они дадут заметный вклад в энергобаланс?

Самые разнообразные высказывания вызвали первые сообщения из ряда лабораторий мира об опытах по «холодному» ядерному синтезу. Но уже ясно: хотя говорить здесь о новых возможностях для большой энергетики еще рановато, эти события возбудили былой интерес общественности к работам по овладению термоядерной энергией. Статья о последних результатах в данной области (вместе с кратким обсуждением проблемы «холодного» ядерного синтеза) опубликована в «ТМ» № 7. Ее также можно считать относящейся к нашей дискуссии: ведь вполне вероятно, что именно термоядерные реакторы, когда окончательно определятся их перспективы, «произнесут приговор» атомным электростанциям, да и не только им.

Часто говорят об экономии энергии, как о самом простом и очевидном способе полностью исключить всякую необходимость строительства АЭС. Но при мало-мальски серьезном анализе и этот путь оказывается непростым: чтобы много сэкономить, нужен прежде всего очень высокий технический уровень энергетического хозяйства — как сферы производства энергии, так и всей системы энергопотребления.

И конечно — кроме структуры будущего топливно-энергетического комплекса, «внешних факторов», влияю-ющих на развитие атомной энергетики, со всей остротой стоят ее «внутренние проблемы», которые, несмотря на огромное число публикаций, нуждаются в более подробном и всестороннем освещении. И прежде всего это касается первопричины всех споров, опасений и сомнений, к которой возвращаются вновь и вновь,— Чернобыльской аварии. После такого события становится как-то трудно рассуждать спокойно и академически, а, казалось бы, объективные цифры теряют свою логическую бесспорность.

Вот, скажем, сравнительные оценки риска для разных способов производства электроэнергии, которые привел В. М. Новиков. Даже когда ущерб исчисляется просто в рублях (8 млрд. от одной Чернобыльской аварии и 3 млрд. ежегодно от работы тепловых электростанций страны) сделать выбор отнюдь не проще, а, пожалуй, сложнее — слишком уж несоизмеримы, несопоставимы здесь реальные последствия для жизни людей и природы. Не менее трудно выбирать и между техногенным и социальным риском... А если уж счет идет прямо на человеческие жизни (как, например, в работах Штутгартского иститута), окончательно убеждаешься: такие чисто количественные сопоставления никак не могут автоматически предопределить решения проблемы, они — только «информация к размышлению», а размышлять все равно придется нам. Так давайте же размышлять.

24