Техника - молодёжи 1990-12, страница 27

стоятельства можно было бы назвать «утратой пространства». Но не только у отдельных людей — у целых национальных культур все больше исчезало пространство существования. А ныне все человечество, вся живая природа оказались перед угрозой лишения пространства всего бытия. На глазах разрушалось сложное экологическое равновесие природы, культуры, промышленности, единство духовного и материального, личного и государственного.

Современное фантастическое творчество разных жанров явилось не только протестом наиболее мужественных художников против массовых уродств цивилизации и не только предупреждением «впередсмотрящих» о неминуемой грядущей расплате за «прогресс», когда счет пойдет уже не на золото, нефгь или урановую руду, а на жизни целых поколений. Фантастика сейчас приобрела в индустриально развитых странах черты одной из форм ухода человеческой мечты от жестокой реальности в пространство вымысла. Неверно было бы назвать такой уход только бегством: скорее следует думать, что человеческая мысль стала все больше нуждаться в передышке. Ведь впервые этот путь от бессмысленности текущей жизни к ее высшему смыслу еще на заре мировой культуры предложили Платон и творцы древнеиндийских Упанишад: за много-образием и даже без-образи-ем окружающей действительности

Валерий КЛЕНОВ

они учили видеть ее перво-об-разы — «идеи», или «атманы» каждой вещи, каждого существа. Так, отказываясь от изображения повседневной реальности, искусство обретало внутренний смысл — на этом парадоксе основывается особое «метафизическое» течение в современной изофантастике, одним из представителей которого является ленинградский художник Александр Простев.

От строгого научного мышления «метафантастика» пытается заимствовать логичность и цельность, ко для построения художественною образа ^мело использует интуицию и поэтическую либо религиозную метафору. Простев, кроме всего, особое внимание уделяет оптическим закономерностям восприятия человеком пространства. Свои f -боты он так и называет: «фигурно-форматные оптические композиции». Выполнены все они на плоскости холста. На полотне «Дорога в четвертое измерение» (вверху) художник решает одновременно две задачи: не только изобразить в двухмерном пространстве трехмерное, но и как бы подвести зрителя к самой верхней его границе, к выходу в новое измерение. Кажется, оно вот-вот раскроется в точке соприкосновения вершин двух кубов, в той самой точке, которой является крошечная фигурка уходящего вдаль человека. Это одновременно и уход «вглубь себя», поскольку «четвертая ось» пространства проходит через сознание

з jWWjMwm л«1 mm к гифвшшм»

человека: ведь лишь живому доступно ощущение времени.

Внутренний смысл обеих других композиций Простева — «Окно в загадочный мир» (справа) и «фантастический полет над облаками» (слева) — весьма сходен. По сути, это варианты одного художественного образа — «расширения пространства», мысленного выхода за границы обжитого мира. Окно, линия горизонта, полет, заоблачная высь, незаходящее Солнце — все это символы человеческой мысли, устремившейся в беспредельность к абсолютной свободе бытия-, сквозь «-юремные» решетки обыденной реальности. Но какова ценность такого уст ремления? Не является ли этот воображаемый полет своеобразным «исходом» души нз гела, ее исчезновение'^, ё, частоте, в бесконечности?

Задумаемся вместе с художником: неужели душа человеческая, обретя вожделенное Пространство, безвозвратно теряет Время, а вместе с ним — саму жизнь в реальном мире? Ведь в бесконечности Космоса есть лишь всепоглощающая Вечность. На одной аз композиций Простева по всем трем осям про странства ползут улитки, c.icvh'j живые хронометры, олицегь-н' ч ющие собою биологические время. Ну а высшее, «психическое» зремя? Неужели и оно столь же ограничено в своем трехмерном существовании, из которого нет выхода? Или сквозь разломы пространства, подобно солнечному свету, оно неостановимо проникает до пределов возможного? И значит, душе отпущено такое же время, как и свету?..

Преодолевая низшее, фотографические законы изображения реальности, художник создает свои картины, распахивая их словно окна в беспредельный мир человеческой души. Постигая глубины этого загадочного мира, он находит единственный способ обрести утраченное внутреннее пространство бытия, наполненное «живым» временем, красотою, смыслом. И тут, у порога «четвертого измерения», останавливается. Выше, над облаками человеческой фантазии, светит солнце духа и мерцают звезды вечности. Это область «иконописи» — особого символического

искусства, вплотную к которому приближается метафизическое творчество Александра Простева

25