Техника - молодёжи 1998-03, страница 45

сами при этом давим муравьев... ради токола... воспитанные на восхищени! ред аморальностью д'Артаньяна...

...этот ваш Царь-Колокол слит из mi прежних колоколов, больших и малы>

гаму и

среди п

звучен.

про-стро-

туал

огда s

грелс

под закусок невидиг,

воря, категорически запрещается всякое курение правилами такого стола. Хозяин стола и мэр столицы был человеком глубоко некурящим.

Не то здесь. Идеалист с наслаждением затянулся сигаретой и даже выпустил струйку дыма к потолку, не стесняясь тем, что врагтабашников, мэр, стоял вплотную к нему, за одним посадочным местом, закусывал, и ничего, никто не одернул, не шепнул на ухо слова укоризны и запрета. На то и придумали банкетные курилки с кофе и ликерами.

словы, концы и начала сп бедных головах предпринимателей, но иногда среди гулких строк встревала такая, что наводила вокруг порядок и согласие между всем сказанным с разных концов застолья.

Минут сорок прошло, как веселый, весь в шутках и рукопожатиях с прибывающими гостями мэр столицы позвонил бронзовым колокольчиком, приглашая к тишине, этого оказалось недостаточно, он ножом коснулся фужера и под звук хрусталя банкет поплыл в цветастых берегах приветствий — точно в срок, по протоколу. Хозяин стола в двух фразах возвестил всем о причине сегодняшнего сбора, как бы открывая тайну, так уж полагается, и подчеркнуто самоустранился от дальнейшего дирижирования банкетом. Один за другим без всяких указаний вставали с мест толковые люди с фу-и рюмками в руке, исполняя ри-

компания загадочна д) щих, несмотря на ouiej шего Подъема. Понимаете щие здесь привыкли к людя

блюдами горячего. Великая школа и опыт высокоразрядных застолий крылись за видимостью самоустраненности организатора раута и кадрового подбора гостевой команды.

В какую-то минуту все начали поодиночке исчезать из-за камчатого стола, опять же без подачи какого-нибудь заметного сигнала, и очень быстро зал опустел, причем стол тоже оказался чистым, будто и не накрывали. Легко было предположить, впадая в чудовищную ошибку, будто гости проведали, что кормить больше не будут и делать здесь, увы, нечего. Но если бы кто решился заглянуть за тяжелую драпировку портьер, гобеленов что ли, он с удивлением обнаружил бы за ними еще одно обширное помещение, только без громоздкого стола на всех, зато с множеством небольших квадратных на высокой штанге. И на этих штанговых вознесениях, площадью в один квадратный метр каждое, реяла опять же какая-то посуда, начиненная, судя по острым и пряным запахам, чем-то крайне съедобным. А среди съестного громоздятся разномастные бутыли в хороводе рюмашек и коренастых чашек из кофейного сервиза при соответствующем аромате. Что характерно, люди за квадратными столиками, представьте, те же самые, что буквально три минуты тому в ярком свете покинутого зала говорили сложные тосты, вовсе не забывая при этом про обязанности ужина как такового.

Здесь, правда, в этом новом и неожиданном пространстве свет выглядел чуть помягче, приглушенным, а кое-кто уже стряхивал пепел с огоньков сигарет, видно,со-скучась по табаку. Соскучишься поди, раз уж привык к этому делу, а там, в банкетном, надо было успеть вовремя расправиться со сложным и обширным ассортиментом меню, а все приехали зверски голодными; требовалось внимательно всех выслушать да и самому высказать нечто, не сморозив при этом глупости, к тому же, по правде го

правк

пить и закусит

— Ну, вы как угодно, на нас можно и не смотреть. А нам на всех вас посмотреть занимательно. В упор,— сказал с ленцой композитор, худощавый, с мученическими щеками. — А то все издалека. Да и не все

1 на Ивановской, последний, не в последний раз. ьот за это и выпьем! А удар получился удивительный. Прямо как по заднице. Колоратура, о! Я, признаться, чуть не оглох, — композитор свойски плесканул всем коньяка.

мечтательно под-изнем через часик, ау

— Да я про сауну с бильярдом случайно. Пристроить у себя думаем. Прикидываю.

— Так вы свою контору, «Представительство», не оставляете? Что — новое мероприятие? — как громом пораженный своей догадкой, мэр вытаращился на Василия Васильевича. — Слухи о Царь-Пушке подтверждаются!

Тут же, услышав про какую-то пушку, от одного из столиков с квадратными плечами отвалил генерал со здоровенной звездой на погонах и своим фужером сухого 22 «Киндзмараули». Вне служебной обстановки он предпочитал штатское, но сегодня почему-то вырядился по уставному, как с парада.

— Вот, пушку заряжать будут! Мимо ва

шей, генерал, норовят прошмыгнуть, — мэр здоровенной лапищей хлопнул, шутя, обомлевшего Василия Васильевича по плечу, представляя ему генерала. — Все уже об этом трезвонят. Богатая идея!

— Пушка, это хорошо. Какого калибра? Безоткатная? — генерал протирал очки, одобрительно вглядываясь в Идеалиста, чуть не пошатнувшегося под могучей дес-

и реке

- Все i

icex присутствую-ощий успех ва-присутствую-/I большого ус-акими и знают-тны друг другу,

почему все

ся. Сами такие. Но они понять вообще победители им понятнь мучительная загадка. Думает! так дружно съехались сейчас? кусить? Только из-за вашей загадки.

— А сауна, сауна с бильярдом в этом доме помещается? — задумчиво спросил Идеалист и, не дожидаясь ответа, утвердительно произнес. — Сауна с бильярдом в этом доме есть.

— Да бросьте, Василь Василич, не мыться же приехали, — мэр досадливо сообразил, что светский тон беседы не клеится, ладно, пусть получает банный. Сам он был родом из самых простых, что называется, сын безлошадной вдовы, а потому обожал именно высокий тон с педалированием на аристократичность. Но душою-то цвел именно среди выражений самой крепкой заварки. — Не в бане мать родила. Людей посмотреть, себя показать приехали. Показывайте. — Он поднял- плоскую рюмочку, чокнулся с соседями, вызывая в них союзников себе, .и все коснулись губами густообразного налитого, бальзама какого-то. Союзное подкрепление обещалось оказаться внушительным, архитектор и композитор, оба с именем, и оба ослепительно улыбнулись равно мэру и любителю попариться. Идеалисту пришлось оправдываться.

лос — ракеты, ракеты, А я, каюсь, по-стари-ковски к пушечке подвержен страсти. С бу-солью. Как пальнешь в божий свет, шарахнешь, батюшки, весь горизонт в кусках. От панорамы дым остался. Красота!

Композитор с архитектором, нервические астеники с гипертрофированным воображением, аж крякнули ввиду столь живописной перспективы, а Василию Васильевичу вдруг захотелось перекреститься. Мэр малость побагровел.

— Свят, свят, свят! — мелко крестя всех сразу, к компании чертом подлетел вертлявый программист. — Кого бьют?

— Да мы тут из пушки собирались шарахнуть, Грамм, — давясь то ли от устрицы, то ли от смеха успокоил друга Идеалист.

— Какая-такая пушка, где? — тот еще не освоился в боевой обстановке.

— Какая, какая. Обыкновенная. Царь-Пушка. Ты в ней от дождя прятался. Чего привязался?

— Правильно. Прямо сейчас пальнем. В честь фейерверка. Фейерверк нам полагается или нет, товарищ мэр? Про Пушку это вы придумали?

— Да вот, Василия Васильевича идея. После Колокола заняться вплотную Пушкой. Свидетельствую, — композитор устричной ракушкой ткнул на виновника происшест-

— Интересно, крайне интересно. Впервые слышу. Ты что же это, Василий Васильевич, от ближайших собутыльников секреты держишь? Хотя — военная тематика. А, понимаю, понимаю.

— Так все же говорят. В один, можно сказать, голос, — мэр переводил взгляд с Идеалиста на Грамма, не зная кому больше верить.

— Прикидываетесь и разыгрываете? — проницательно улыбаясь, спрашивал утвердительно союзник-композитор, как бы вторя ходу мыслей мэра, испросившего союзной поддержки.

— Клянусь, в мыслях не было о Царь-Пушке,— мужественно сознался Идеалист. За вечер пришлось прибегнуть к клятве вторично, а в третий-то уж никто не поверит. Срамота! — Так что кто пожелает, тот пусть и записывает идею за собой. Может, каждый из всех и пожелает.

Генерал хотел было помянуть, что действительно эта идея использовать Царь-Пуш-ку по назначению его навещала, потом вспомнил про адъютанта-капитанишку. Тот ему что-то нашептывал, именины были, дай , бог памяти, плел что-то про Пушку, мол, зарядить бы да по воробьям! По воробьям! Кто автор, разберись теперь. Генерал открыл было рот, посмотрел на штатских, кишкой почуял что-то не то и боком, боком отвалил к своему четырехугольнику, так и не мокнув свое 22 «Киндзмараули».

— Наляпал генерал,— горько переживал мэр, с ненавистью провожая взглядом кра-бьи эволюции его отступления. — Всю обедню изгадил, крестьянская косточка. Разбирайся теперь с этой Пушкой. Блефуют колокольщики или провоцируют? А люди болтают. Богдан Вениаминович уже при всех тут распинался, что Пушку прочистить самолично предлагал, Эх, генерал, генерал! Тоже мне, союзничек. На передовой, он, может, и удалец, но в тылу прямо преда-

ТЕХНИКА — МОЛОДЕЖИ 3 98

ЕШ