Вокруг света 1975-12, страница 10

ляет себе, что значила для жителей острова демонстрация фильмов. Самая первая! На центральной площади Хадибу, перед зданием бывшей султанской тюрьмы, на стену которой был повешен экран, прямо на земле рассаживались мужчины, а потом, когда уже начинался просмотр, за ними полукругом садились женщины. Смотреть на «живое зеркало» в течение трех дней сходились даже бедуины из отдаленных районов острова. Представьте себе такую картину : ветхое глиняное здание с решетками на окнах, покрытая песком площадь, с которой в разные стороны разбегаются узенькие кривые проулочки, посреди площади валяется ствол старинной пушки из португальского форта XVI века, к которому по приказу султана привязывали провинившихся для бичевания, разношерстная толпа людей, большинство из которых представления не имеет о том, что такое Советский Союз, а многие и вообще никогда не видели приезжих, и... советские фильмы на экране. Трудно представить, чтобы в наше время кино вызывало такое изумление. Для бедуинов оно было вовсе непостижимым. Женщины то и дело вскрикивали: «Йа Мухам-мад! Йа Мухаммад!» — «О Мухаммед!»

Халима, прослышав о «живом зеркале», вместе с другими жителями Кедаха шла целых четыре часа, чтобы посмотреть фильм, и не жалеет:

— ...Очень было красиво. Только очень страшно, когда показали вот такого большого человека — голова у него с этот дом. Слава аллаху, что перестали, а то уж мы хотели убежать. А потом этот большой джинн явился мне ночью, и только Мухаммед меня спас.

Этим большим джинном оказался... Олег Попов, фильм о котором наши ребята показали островитянам. Его лицо во весь экран и напугало сокотрийских женщин.

В ГОРАХ ОСТАНОВИЛОСЬ ВРЕМЯ

Через несколько дней, рано утром, я отправился из Хадибу в один из самых труднодоступных районов острова — горный Хагьхер.

Четыре часа подъема, и мы достигаем высоты, на которой растет знаменитое «драконово дерево», одна из главных достопримечательностей острова. Его

ствол — метров семи высотой — толст, веток нет, и только вверху, как шапка, — густая крона из длинных твердых листьев. Арабы называют это дерево «дамм аль-ахавейн» — «кровь двух братьев» из-за алой его смолы. Смола считается целебной, и с ней связано множество легенд.

Горный ландшафт не сравнить с выжженным побережьем. Земля покрыта травой, изредка попадаются огромные лимонные деревья, плоды которых — величиной с крупный апельсин или грейпфрут — чрезвычайно горьки. Говорят, что это одичавший с XVI века культурный лимон, высаженный португальцами на острове. Везде ярко-красными кистями, напоминающими гиацинт, цветет алоэ.

Еще через три часа на плато Хагьхера мы добрались до района обитания горных племен. Среди зелени торчат голые белые скалы.

В горах Хагьхера холодно, постоянно моросит мельчайший дождь, иногда на селение опускается облако, и за метр уже не видно ни зги. А жители одеты только в набедренную повязку: кусок грубой, желтовато-грязного цвета материи, едва прикрывающей верх бедра. Иногда второй такой же кусок накинут на плечи. Живут горцы в пещерах, либо в домах, сложенных из валунов, ничем не скрепленных между собой. В пещере несколько циновок и горшков, посередине все время горит огонь. У сокотрийских горцев нет даже спичек. Наверное, это одно из немногих мест в мире, где огонь все еще получают первобытным способом: высекают ударами камня о камень или трут две палочки.

На отшибе от селения стоит домик Тануфа. Жилище сложено из камней. Камни здоровенные, их поднять-то невозможно, и уж вовсе непонятно, как все это сооружение до сих пор не развалилось. Тем не менее стоит оно весьма прочно. В дом ведет прямоугольное отверстие. Возле каменного жилища — огромная плоская глыба, приподнятая с одной стороны подложенными под нее камнями на полметра. Оказывается, это «супружеская спальня» хозяев: на ночь они забираются под глыбу, где лежит охапка соломы.

Тануф — довольно состоятельный хозяин, у него пятнадцать коров и несколько десятков коз и овец. Около дома грядка, где растут овощи. Такие крошечные

грядки около домов можно встретить на Сокотре часто, тут сажают помидоры, тыквы, зелень, но это скорее украшение дома, чем подспорье для семьи.

У семьи в горах свое пастбище. Граница между пастбищами, принадлежащими разным семьям, — невысокие, сложенные из камней бортики. Если овца уже съела всю траву на своем участке, она переходит на участок соседа. «Как же, — говорит мне Тануф, — ведь дом твой, а пища аллаха. Какая соседу выгода, если я умру от голода? Сегодня моя коза поест /у него, а завтра, глядишь, его скотину придется выручать».

В семье Тануфа три четверти коз и овец принадлежат его жене, одна четверть ему. Если он захочет оставить жену и уйти к другой, то заберет каждую четвертую козу и овцу. На принадлежащих ему животных стоит особое клеймо. Все козы и овцы, родившиеся от его коз и овец, также собственность Тануфа. После смерти родителей весь скот будет поделен поровну между сыновьями — их у Тануфа трое. Родятся дочери — им будет выделяться доля в два раза меньшая. А если одна из дочерей выйдет замуж за богатого, а другая за бедного, то доля первой может быть отдана второй.

Хозяйство горцев Сокотры — сугубо натуральное. Сейчас правительство разрабатывает планы развития острова, и я рассказываю Тануфу, что он может стать членом кооператива, ему и его детям не надо будет с утра до ночи бегать по каменистым склонам, овцы перестанут умирать от болезней, так как в кооперативе будет работать специальный врач; правительство начнет присылать горцам рис, муку, сахар, спички; он сам тоже сможет ходить к врачу, а овец и коз, которых расплодится очень много, будут отправлять на материк, и стране не придется покупать мясо за границей.

— Я чтобы продал свою овцу? — горячится Тануф. — Она поедет на корабле, а я буду на это спокойно смотреть? Да лучше я умру! Мы и так живем впроголодь, что же мы будем есть, если начнем отправлять в Аден своих овец?

Скот кормит сокотрийцев. В горах очень много коз и овец, но продают их хозяева неохотно. Когда-то, когда на Сокотру почти никто не приезжал, овца здесь стоила 3—

8