Юный Натуралист 1975-02, страница 6

5

на ферме было ой как трудно. С непривычки к аппарату, к настороженным, недобро косящим большими глазами животным многое получалось шиворот-навыворот, и откуда-то подкатывала к сердцу досада на свое неумение и неуклюжесть. Может, оттого, что Люба с детства любила этих неторопливых животных, никогда не боялась даже бодучих коров и хорошо усвоила простую деревенскую истину, что беречь их надо пуще глаза, ведь они добрые кормилицы наши.

Тот день и сейчас помнит она до мельчайших подробностей. Тогда у них была Зорька, хорошая корова — три подойника молока давала. По рожку пастуха Люба выгоняла утром Зорьку в стадо, ходила с матерью в Сеймские луга на полдни, но доить ей не доверяли — мала еще. А в тот день из дому все ушли, осталась она одна на хозяйстве, а самой-то всего ничего — во второй класс ходила. Зорька вернулась из стада, торкнулась мягкими губами в ладонь, но в хлев упорно не шла. Стояла у крыльца, поднимала к окну голову и мычала настойчиво, жалобно. Люба решилась: сбегала за доенкой и тут же, у крыльца, подоила Зорьку.

До чего же ароматным было парное молоко! До чего же приятно было встречать домашних, разливать по кружкам бодрящий напиток и настойчиво угощать: пробуйте, пробуйте на здоровье.

Много лет прошло с тех пор, но ранняя привычка к доению сильно помогла Любе на ферме. Первой наставницей и здесь была мать, Вера Прокофьевна. Начиная с шестого класса не раз подменяла Люба мать, вот почему в ученической производственной бригаде Ленинской средней школы Октябрьского района она выбрала ставшую близкой специальность. Конечно, пока она уступает в мастерстве Вере Про-кофьевне и другим взрослым дояркам, но первые успехи уже пришли. На районных соревнованиях она была первой, потом ей вручили алую ленту чемпиона юных мастеров машинного доения Курской области.

Добрые, ласковые руки у всех в семье Украинцевых. Теперь и младший Андрюшка иногда подменяет маму и сестру на ферме. Правда, пока лишь в обед, когда нужно доить только рекордисток.

Недолог путь до фермы. И нет ничего приятнее вот так с холода шагнуть в густое тепло помещения. Тихий полумрак, привычные запахи и звуки ватно обволакивают, и на несколько минут замираешь на пороге, прежде чем заманит, завлечет, закружит работа. И пока налаживает Люба аппарат для доения, нет-нет да и вспомнит она свой серебряный подойник.

В. Кулагин

САЛЮТ, ПОБЕДА!

ЦВЕТОК ЖИЗНИ

Война не ворвалась в город. По улицам не шли вражеские танки, по мостовым не стучали фашистские сапоги. Война отвратительным чудовищем вплотную придвинулась к нему и зажала в кольцо. Чудовище изрыгало на город огонь и грохот, а его когтистые грязные лапы тянулись к городу каждый день, каждый час. В городе жили дети. Они знали: чудовища бывают только в сказках, и добро всегда побеждало в них. Война была не из сказки. Она отняла у детей солнце, воздух, игрушки, а взамен дала голод, смерть, холод, вместо игрушек — бомбы и пули. Но дети, воспитанные на добре, верившие в добро, не сдавались. Вместе со взрослыми приняли они на свои маленькие плечи все большие беды и страдания своего города, потому что город назывался Ленинградом, а дети звались маленькими ленинградцами.

Израненный, истерзанный город боролся. До сих пор, наверное, снятся по ночам строгим, серым домам Ленинграда страшные сны. Воют сирены, чиркает по камню пуля и, отлетев от него, останавливает навсегда жизнь еще одного ленинградца. А голод расползся стоглавой змеей и шипит на каждой лестничной клетке, в каждом подъезде: «Все, конец, все...». Визгливо вопят фашистские репродукторы, считают часы, потом дни, недели, месяцы, годы до вступления в город Ленина, да так и не досчитались. Страшные это сны.

С Большой земли пролегла к городу дорога, дорога с самым дорогим названием на свете — «Дорога жизни». По ней шли машины. Они везли голодному Ленинграду хлеб. А из города в числе важных грузов был и самый главный. Несмотря на фашистские вопли о близком конце России, из города в первую очередь вывозили будущее. Везли детей.