Юный Натуралист 1980-11, страница 48

мелкими волнами поверхность пруда и заструилась мерцающим дождем стая золотых рыбок.

А. ПРОВОТОРОВ

ВЕЧЕР НА ОЗЕРЕ

Четырнадцатилетний Саня Песцов родился и вырос на берегу таежного сибирского озера Белого, что огромной свинцовой чашей затерялось в предгорье Саян. Деревня, в которой он жил, тоже называлась Белое, да и фамилия у многих здешних жителей была одна — Белые: озеро наложило свой отпечаток на людские судьбы, породнив их и сплотив на крутых берегах.

У Сани была небольшая, но крепкая родня — все рыбаки да охотники-промысловики в местном зверопромхозе. И даже единственный среди родственников горожанин, отцов брат Павел, и тот слыл знатоком рыбачьего и охотничьего дела, традиции семейные свято хранил и бережно передавал сыну Лешке, Саниному одногодку.

Каждое лето отправлялся Лешка в Белое и два месяца наслаждался там деревенской тишиной, вкусным, настоянным на лесных травах воздухом, засиживался с удочкой или бродил по окрестным увалам. И всюду рядом был Саня. Он знал здесь каждую мелочь, обо всем мог рассказать и показать все, что угодно. А как искусно Саня ловил окуней! Никто из мальчишек не мог тягаться с ним — бесполезное занятие. Может быть, поэтому и снискал он себе славу самого удачливого рыболова в деревне.

День отполыхал испепеляющим жаром, и почуявшие надвигающуюся прохладу деревенские собаки выползли из тени. В огородах нестройным гулом шумели водяные насосы, с далеких лесных делянок возвращались усталые косари.

На ровном песчаном берегу озера темными пятнами выделялись мальчишечьи спины. Был тот час, когда купаться уже никому не хотелоеь: лежали, греясь на теплом песке, и ждали вечера, чтобы побежать в клуб или прильнуть к телевизору.

Саня с Лешкой весь день не вылезали из воды. Старший Песцов, Иван Ильич, с утра уехал в мастерские ремонтировать лодочный мотор «Вихрь». Отец пообещал вечером, если мотор наладит, прокатить братьев по озеру или даже съездить на рыбалку в Каменный угол. Вот и ждали с нетерпением ребята возвращения Саниного отца.

Сдвигающееся к каменному горизонту солнце играло над озером. Саня с Лешкой пристроились в тени старой, давно не шпаклеванной лодки и сосредоточенно рассматривали желто-зеленую улитку, присосавшую

ся к облезлому лодочному боку. Улитка пыталась переползти с нагретой доски в прохладу, высовывала из своего домика-скорлупы рогатую головку, но каждый раз быстро прятала ее, лишь только мальчишки касались хворостиной забавных шевелящихся рожек.

Голос с обрыва над берегом прервал их наблюдение:

— Са-а-ня, отец приехал!

Мальчишек как ветром сдуло.

Во дворе Саня с Лешкой сразу же натолкнулись на отца, пилившего что-то у крыльца. Лодочный мотор лежал рядом.

— Дядя Ваня, а на рыбалку поедем? — Лешка смущенно замолчал, но тут же, спохватившись, добавил: — Вы нам обещали.

— Ну, раз обещал, тогда поедем.— Иван Ильич хитро подмигнул застывшим от радости мальчишкам.— Идите готовьте снасти да поесть не забудьте.

Какая уж там еда! Быстро собрали удочки, накопали под амбаром червей, оделись потеплее, несмотря на еще горячее солнце,— и к лодке. Отец уже колдовал над мотором, прилаживая пусковой ремень.

Сначала лодка направилась к середине озера, затем, метров через двести, круто повернула на север и пошла вдоль берега. Огромные валуны, когда-то сорвавшиеся с кручи, теснились у озерной кромки, и казалось, кладбище гранитных великанов раскинулось на сотни метров вдоль узкой прибрежной косы. Одинокие, с поредевшей кроной сосны, уставшие бороться с ветрами и непогодой, венчали неприступные каменные утесы. Суровой казалась эта часть озера. Даже вода здесь была темнее и холоднее, чем у деревни.

— Самые глубокие места проходим,— пояснил Иван Ильич, замечая настороженные взгляды ребят.

Лешка, впервые попавший в озерную даль, с любопытством оглядывал все вокруг. Его поражало могучее безмолвие здешних мест, восхищала суровая рядом с веселой зеленью таежных просторов красота скалистых гряд, обрывающихся у воды, радовало неяркое цветение луговых васильков и колокольчиков на лесистых склонах.

Через полчаса пути вошли в Каменный угол. Место это действительно было похоже на угол, обрамленный двумя щербатыми каменными стенами, зависающими почти вертикально над озером. Густой камыш и ивняк преграждали путь к берегу, на мелководье. Колючие озерные резучки — кувшинки со змеевидными корнями-жгутами — и лабы — островки плавучего камыша — цеплялись за лопасти двигателя, затрудняли движение.

Мотор заглушили. Отец сел на весла, Саня правил рулем, а Лешка разгребал большой суковатой палкой, выловленной тут же, тину. Скоро впереди просветлело: вышли на чистую воду в тихой заводи. Лодку закре

пили у зыбкого камыша и спешно закинули удочки.

Отец и сын сидели спокойные, одинаково сосредоточенные и настороженные, а Лешка никак не мог унять радостную дро:кь в пальцах от предчувствия удачной ловли. То, что рыбалка будет успешной, он не сомневался: дядя Ваня знал на Белом каждый омут и всегда возвращался с рыбой — шир >-кими жирными лещами и карасями, серебристой плотвой или пятнистыми щукам- . Вот и сейчас он привез их и свос излюбленное местечко.

Неожиданно дернулся поплавок у Сани. Раз-два, поплавок нырнул в воду и резко выскочил назад.

— Тащи!—Лешка стиснул зубы. — Уйдет же!

— Не уйдет... Это ершишка схватил.

Саня взмахнул удилищем, и по дну забарабанил небольшой серо-зеленый ерш. Его острые колючки на спине выгнулись, и сам он весь походил на колючку, готовую впиться в неумелую руку. Мальчик осторожно снял ерша.

Прошло минут десять. Клева почему-то не было. Солнце уже скрывалось за озерной чертой. Его желто-багровые всполохи а последний раз осветили камышовые заросли, прошлись по неприступным кручам Каченного угла и растворились в ольшанике, обрамляющем спуск к Белому. Неожиданно стало тихо и торжественно. Мохнатые метелки камыша выпрямились, подтлнулись, как солдаты на параде, и разом развернулись к искрящемуся горизонту. Все замерло. Пара болотных куликов взмыла над лодкой и стремительно понеслась к золотому овалу Тень от их широких крыльев долго билась на водной глади.

— Красота-то какая,— тихо произнес Иван Ильич.— Не знаешь куда и глядеть: на поплавок или на закат вечерний.

Он вдруг повернулся к мальчишкам и указал на желто-белую кувшинку рядом с лодкой. Ее нежные лепестки чуть дрогнули под ласковым прикосновением уходящего солнца и потянулись вслед исчезающему солнечному зайчику.

— Ой, да она живая! — не мог оторвать от кувшинки восхищенного взгляда Лешка.

— Солнце дает ей жизнь,— задумчиво произнес Иван Ильич,— вот она и тянется к нему.

Последние лучи ярко вспыхнули в прозрачной облачной дали и погасли. Стало сразу как-то неуютно. И тут началось. Поплавки вдруг разом задрожали, словно стремились наверстать упущенное. Рыбу не успевали подсекать и вытаскивать йз озерной глубины. За четверть часа наполнили окунями и лещами целое ведро. В лихорадочной суете не заметили, как стемнело и посвежело. Сырой туман плотно укутал скалистые берега, холодил лицо и руки. Самое время домой торопиться.

Возвращались домой уже в сумерках. Лешка глаз не мог оторвать от ведра с рыбой.

— А сколько еще мелочи отпустили! Пусть растет, сил набирается...

Иван Ильич перехватил восторженный взгляд мальчика.

— Хорошая рыба пошла нынче. Сколько лет мальков подсаживали, нерестилища оберегали. Сейчас рыбалка наладится.

— Наладится! — Глаза Лешки радостно сверкнули, и счастливая улыбка расползлась по чумазому лицу.

Вик. РЫБИН