Юный Натуралист 1983-11, страница 40

40

земляные черви и, подхваченные паводком, сносятся вниз по течению. Таких «путешественников» можно отыскать после спада воды на галечных косах, под каждой кучей сырого мусора. Как только наступают жаркие дни, они переползают подальше от нагретых кос в сырые, затененные места, а к концу августа забираются еще выше, где толще слой листопадной прели, и, свернувшись узлом, залегают на зимовку. Гораздо труднее найти земляных червей на каменистых высокогорьях, покрытых только редкими пятнами мхов да лишайников.

Небольшие рыбки гольяны, размером с палец, водятся в Верхоянье практически во всех мелких промерзающих озерах, где никакая другая рыба не выживет. Зимуют они, закопавшись в ил, довольствуясь минимумом кислорода.

В конце сентября, когда обычно ложится снег, я поймал десяток гольянов и оставил их в стеклянной банке. Ночью ударил сильный мороз. К утру банка лопнула, но в середине ледяного цилиндра еще шевелились мои живцы. Сохранившаяся камера была настолько мала, что рыбки даже не могли развернуться. Некоторые лежали на боку, не подавая признаков жизни. Я решил выпустить их в небольшое озеро. Оказавшись в воде, они сразу метнулись в глубину — временный ледовый плен им ничуть не повредил. Здесь-то рыбки спокойно перезимуют, хотя воды в озере по колено, а ниже располагается метровый слой ила, под которым круглое лето лежит сплошная ледяная плита.

На Дальнем Востоке водятся красавцы даурские журавли, редкие, очень интересные птицы, занесенные в Красную книгу. О них рассказывает Владимир Григорьевич Бабенко.

Даурсний журавль

У нас в стране на Дальнем Востоке обитают три вида журавлей: уссурийский, даурский и черный. Все это редкие, охраняемые законом птицы.

Даурский журавль встречается в тех же местах, что и уссурийский. Их часто можно увидеть вместе, и биология этих видов весьма сходна. Однако если уссурийского журавля сразу заметишь на мари, то даурского придется поискать: цвет его более скромный — сероватый, и по окраске он похож на нашего обыкновенного журавля.

У меня с этой птицей связано одно маленькое приключение.

Экспедиция в Среднее Приамурье заканчивалась. У нас уже были билеты на самолет, который улетал через два дня. Все вещи упакованы. Живность, предназначавшаяся для зоопарка, расквартирована: квакши (мелкие дре

весные лягушки) сидели в банках, ящерицы и змеи — в специальных полотняных мешочках. К тому же у меня было множество птенцов голубой сороки — очень красивой птицы, обитающей только здесь, в Приморье и Хабаровском крае. Сидели сорочата в алюминиевом котелке, закрытом сетчатой крышкой, и постоянно хотели есть, так что кормить их приходилось часто — через каждые 20—30 минут.

Мыслями мы были уже в Москве. Но тут неожиданно пришла весть, что недалеко, километрах в трехстах, в небольшом поселке живет даурский журавль, причем бесхозный. Кормят его всем миром, он совсем ручной, ходит по поселку и выпрашивает подачки у местных жителей. Вероятно, был взят птенцом или подобран подранком.

Мы понимали, что журавль является государственным достоянием, настоящей живой драгоценностью, и решили привезти его в Московский зоопарк. Если бы это удалось, то он оказался бы первым экземпляром данного вида, живущим в зоопарках страны.

Мой товарищ запасся необходимыми документами, взял билет на поезд и отправился за журавлем. Я со всеми вещами остался в Хабаровске, сдал багаж в камеру хранения и бродил по городу с котелком голубых сорочат, которых надо было постоянно кормить.

Прошел день, товарища не было. Еще день. Завтра утром мы должны лететь. Я начал нервничать.

Смеркалось. Улицы пустели. Я сидел на лавочке центрального городского бульвара и готовился кормить птенцов. Нарезал вареное яйцо, добавил туда хлеба и творога и достал фляжку с водой. Неожиданно из темноты возникли два милиционера. Картина для них была вполне понятна. Небритый человек, вероятно, без определенных занятий, закусывал в укромном месте, дождавшись вечерней прохлады. Патруль приблизился. Потребовал документы. Я показал паспорт, командировку и объяснил, что собирался делать. Они попросили открыть котелок. Десяток птичьих глоток дружно запросили есть. Котелок резонировал на всю улицу. Вид голодных сорочат был гораздо убедительнее документов. Пожелав счастливого пути, милиционеры удалились.

Я спокойно покормил птенцов и пошел встречать товарища на вокзал. Он вышел из вагона с огромным свертком под мышкой. С одной стороны свертка торчала голова на длиннющей шее, с другой — ноги, похожие на бамбуковые лыжные палки.

Ночь мы провели у здания аэровокзала. Дожидались утра и автобуса и гадали, как мы повезем журавля. Он же спокойно и беззаботно стоял рядом. Великолепная взрослая птица, у которой был только один дефект — надклювье сломано. Очевидно, все же подранок.

Главная проблема заключалась в том, что журавля не в чем было везти. Ни мешка, ни свободного рюкзака, ни клетки у нас не было. Только синий саквояж из плотной материи.