Пионер 1989-03, страница 14

«Голубчик» побродил возле ее двери, заглянул, спросил, не захворала ли она, не надо ли ей чего. Экая любезность! Яростная, незнакомая ненависть против всех мужчин, против этого вылощенного, благополучного «голубчика», окрутившего ее мать, душила ее, заставляя задыхаться от гнева и бессилия.

Юстина вскочила с постели, выбежала из комнаты, сорвала с себя и без того прозрачную рубашонку и застыла в наглой, беззастенчивой позе:

— Ну, тебе от меня что надо? Смотри, я моложе моей матери. Она ж у меня старушка, разве она тебе пара?

Позже она не сможет вспомнить ни его лица, ни его слов, ни себя в тот страшный момент отчаяния. Резкий шлепок по щеке на мгновение вернул ее к происходящему, но тут же все поплыло перед глазами, и она рухнула на пол.

Первое, что она услышала, когда стала приходить в себя, были возмущенные слова матери:

Вся в отца, такая же стерва. Недаром завуч предупреждала меня, что она готова с этим При-баукиным лечь в постель... А я. дура, не верила...

Лучше бы ей не приходить в себя! Или там, на улице, нарвавшись на машины, навсегда исчезнуть. Но исчезнуть навсегда оказалось не так-то просто. И для этого тоже требовалось мужество и душевные силы, не меньше, чем для того, чтобы жить.

23

— Кися, пойди поговори с Надеждой, может, они все же дадут мне характеристику? — попросила Киссицкую Холодова.

— Ага, как тебя защищать, так беги, Кися! А как за меня заступиться, так некому.

— Да ты, Кися, сама вызываешь огонь на себя. Что ты все стараешься унизить их? Не возвышай

ся, Кися, над всеми, с вышины тяжелее падать!..— И больше не стала просить, ушла.

— Князь! — кинулась Холодова к Пирогову, с которым с первого класса была в самых дружеских отношениях.— О бедном товарище замолви словечко, а? Ты все-таки член комитета комсомола...

— Друг мой, как всегда позируя, начал было Пирогов,— видишь ли, какая обостренная обстановка сложилась в нашем мирке...

Холодова не дослушала, фыркнула:

— Тоже мне деятель!

Тут подвернулся под руку Кустов, посмотрел преданными собачьими глазами, ссутулившись, как старичок, попросил заискивающе:

— Я провожу тебя, ладно?

До кабинета директора! — обдала его холодом своих ледяных глаз Оля-Сократ.— Не ты меня, а я тебя провожу...

Я не смогу,— забился в тревоге Славик Кустов.— Я только испорчу все дело... Я не умею...

— Не могу... Не умею... Испорчу... Прибавь еще: «Трус я!»- прикрикнула Холодова на влюбленного в нее, сумрачного, совсем ссутулившегося Славика Кустова.— Зачем ты тогда нужен?! Зачем ты вообще нужен?! И чтоб не таскался больше за мною.— Она била наотмашь.— Не Кустов ты, а Хвостов. Тебе это больше подходит. Понятно?

— Все! крикнула она на ходу всем.— Я теперь только за себя. И ни за кого больше! Запомните! — И она поспешила на поиски Прибаукина.

«Вот Веник,— ехидно думала Оля,— хоть и скотина, но мужик. Знает, чего хочет. Не то, что мой страдалец... Он, пожалуй, заступится».

Вениамин как раз и возник перед нею. словно ее злые мысли обладали магической силой.

— Ну, что скажешь, Сократ? Предали тебя твои «госиода»? Помнишь, как хорошо ты объясняла нам, что аристократы считали Сократа развязным, а демократы видели в нем своего разоблачителя? Я надеюсь, детка, ты не хочешь погибнуть, как Сократ? Народец попроще, пока не поздно, готов поддержать тебя...

— Сказать тебе, кто взял твой дневник? — с вызовом человека, все же не отказавшегося от превосходства, спросила Холодова.

— О-о-о! Это запоздалые новости, многоуважаемый брат-Сократ! отразил атаку якобы превосходящего противника Вениамин - Дневник позаимствовала ненадолго Виктория, светлая ей память...— Веник наигранно перекрестился.

— А что, с Викторией случилось что-нибудь? — поймалаеь Холодова.

— Трусишь, Сократишка? А я думал, ты молоток! Железная девчонка. Ну, что случится с нашей драгоценной Викторией? Люди ее склада сделаны из нержавейки. Поболеет для порядка и очухается на радость школе.

— Так чего ж тебе надобно, старче?

— А-а-а, протянул по своему обыкновению Веник. И Оля заметила, что его длинные волосы потеряли прежний шик, кажутся нечесаными, а красно-белый шарф небрежно повис.— Договариваемся так: Олеська сразу же после урока истории идет соблазнять Анатолия... Ну, насчет твоей характеристики. Клубничкина у нее на подхвате... У них с шефом все отлажено. А ты, Сократушка, группируешь Олимп, и вы все стройными рядами голосуете за прием в комсомол Дубининой, Клуб-иичкиной и Столбова... Мне лично этого не надо, а они хотят в институт. И Кисе Олеська ни за что не уступит. Смекнула?

12