Техника - молодёжи 1940-02-03, страница 68

Вы знаете, конечно, что для того, чк усилить работу сердца,- Достаточно, м мер, ввести в кровь человека камф Вот камфора...

Он открыл специальный краник в ц ке, входящей под колпак, и пипеткой ! в раствор, питающий сердце, каплю i форы.

— Теперь смотрите сюда. Это кара Храф. ■

Только сейчас Николай увидел, что j дом с колпаком стоял прибор, соединен с сердцем. Каждое сжатие сердца оти лось черным штрихом на равномерно jj жущейся бумажной ленте. Получалась s загообразная кривая, по которой mos было следить за ритмом и степенью \ ширения сердца.

Через минуту Николай увидел, ках ч пильный штифтик прочертил на ленте ® за другим несколько длинных и теса зигзагов.

— Видите!—воскликнул Ридан.—fe фора действует... Этот препарат слух нам для изучения влияния различных карственных веществ на деятельность се «а. И реакции, которые обнаруживаетл| парат, в точности повторяются на «живд сердце... Значит, это не «автомат».,, Н теперь пожалуйте сюда...

Один за другим проходили перед по] жеиным Николаем органы самоубийцы. ( видел часть кишечника, погруженную такой же раствор, заменяющий кровь. К шечник работал. Перистальтика его де'к вовала. Он- сжимался, как червь, чк продвинуть пищу, введенную внутрь. I вырабатывал нужные соки, выделял «! переваривал пищу. Он даже всасывал i пищу в свои стенки и выделял ее на; жу, в окружающий его раствор... Почв производили мочу... Железы выделяли i щества, которые им положено было вщ: лять... В сперме половых желез, помеще! ной под микроскоп, мелькали живые се матозонды, способные к оплодотворена Нервные клетки образовывали отростхя-

Удивление. Николая достигло крзйш пределов, когда он увидел перед сой кисть руки самоубийцы. Питательная ад кость сквозь парафин, покрывающий ср входила под небольшим постоянным, дам? кием в артерию и, пройдя все сосуды,; стыми каплями стекала из вены. Кавд день Ридан делал небольшие порезы i руке. И вот они заживали; от первых is резов уже остались только шрамики, < лее поздние были покрыты струпьях Ногти продолжали расти. Пилокарпин, е денный в питательную трубку, застам» кожу руки покрываться потом совершен так же, как у живого человека...

Человек порвал связь между своими с ганами в одном только месте и переиа существовать. Ридан разобрал его на со ставные части, и оказалось, что все о» продолжают жить.

__ а тут что у вас? — спросил Никола! проходя мимо круглого -столика-штата! покрытого черным колпаком и обильно ос нащенного со всех сторон разными трубка ми и приборами.

— Это... этого не следует смотреть-',

Николай понял и остановился. •

— Неужели... голова?..

— Да.

— Почему же?..

— Я не знаю ваших нервов, Никола Арсентьевич, — перебил Ридан, — но дума® что смотреть не стоит.

Николай вздрогнул:

— Скажите только... она тоже... жвве*

— Да.

— Как... Слышит? Смотрит?.. Можб быть, даже...

— Идемте, идемте, Николай Арсенп вич... Не стоит 'даже представлять себ это. •

Быстрыми шагами они вышли из лабора тории.

(Продолжение следует)

— А тут что у вас? — спросил Николай,

покрытого черн

Из «свинцовой» комнаты, в которой. уже раньше был Николай, "Ридан открыл незаметную дверь направо и, пропустив гостя, быстро прошел в глубину комнаты. Николай успел заметить только, что Ридан поднял какой-то черный цилиндр и покрыл им что-то «а отдельном круглом столике.

— Будьте осторожны, Николай Арсентьевич, тут тесно.

Действительно, большая комната была вся заполнена столами, причудливыми штативами с какими-то сложными комбинациями стеклянных шаров, трубок, колб и колпаков, под которыми видны были другие сооружения из стекла, резины и металла. Всюду слух улавливал движение. Капали жидкости, ритмично звякали счетчики, жужжали механизмы самозаписывающих приборов, гудели моторчики насосов. Трубки разной толщины свисали со стен от больших бутылей, оплетали стол'ы и аппараты.

— Тут нас трое, —■ сказал Ридан, и Николай быстро оглянулся, но никого не увидел.— Третий... в разобранном виде.

Ридан говорил медленно и резко. Движения его стали спокойными, уверенными. Так преображался он всегда, входя в свои рабочие комнаты.

— Несколько дней назад мне доставили самоубийцу, пролежавшего -в холодильнике морга три дня. Человек был вполне здоров физически. Он повесился, спрыгнув со стола. Смерть .наступила мгновенно от вывиха шейного позвонка. Теперь идите сюда. Вот его сердце-

Николай прильнул к стеклянному кол-лаку...

Там, на коренастом штативе, опираясь на кольцо, затянутое марлей, билось большое человеческое сердце. Отрезок его аорты был прикреплен к концу гуттаперчевой трубки. Сердце ритмично сжималось, фонтаном выбрасывая из себя прозрачную, бесцветную жидкость, и снова расширялось, набирая эту жидкость из трубки.

Сердце билось. Оно жило, работало —

66

проходя мимо круглого столика-штатива,

ум колпаком.

сердце мертвого человека, и гуттаперчевая трубка, провисавшая около колпака, вздрагивала в такт его пульсу.

Николай молча, не отрываясь, следил за его движениями.

— Объясните же, Константин Александрович, — проговорил он наконец.

— Да тут все очень просто. Я вырезал сердце, промыл его в, обыкновенном физиологическом растворе Локка, сжал просто рукой несколько раз — и оно стало сокращаться. Если бы этот массаж не подействовал, я бы впрыснул в сердце немного адреналина; эффект получился бы тот же, и оно работало бы без всякого питания, без этой жидкости до тех пор, пока не исчерпало бы асе свои энергетические ресурсы. Сердце черепахи, только помещенное во влажную среду, работает исправно в течение двенадцати суток. Ну вот. Потом я укрепил его на этом штативе и, чтобы продлить его жизнь, стал кормить тем же раствором Локка, содержащим в качестве питательного элемента виноградный сахар. Сердце стало не только расходовать свою энергию, но и приобретать ее, питаться- Теперь оно будет жить долго, несколько месяцев... Как видите, сердцу • очень немного нужно, чтобы жить. Ведь жидкость Локка — это далеко не

, кровь, в ней нет белка, нет всяких гормонов, ферментов и множества прочих элементов. Тут даже нет той температуры, при которой сердце обычно работает. Условия далеко -не «органические»! И, несмотря на это, оно живет даже после трехдневной «смерти».

— Константин Александрович, но можно ли назвать это жизнью в том же смысле, что я в условиях организма? Может быть, тут, так сказать, биологический автоматизм, несовместимый с настоящей жизнью?

— Э-э, нет... Это очень существенный вопрос, но на него приходится ответить отрицательно. Это сердце не только сокращается, оно сохраняет -свои нормальные свойства и реакции. Сейчас покажу вам,