Техника - молодёжи 1985-05, страница 18

между Мариуполем и Таганрогом — группой легендарного подрывника И. Г. Старинова, а по полному титулу — начальника отдела заграждения и минирования Управления военно-инженерной подготовки Главного военно-инженерного управления РККА полковника Ильи Григорьевича Старинова.

«Источник» оказался толстенным, в кожаном переплете, дорожным блокнотом, найденным партизанами у пленного немецкого майора. Штабисты тот блокнот пролистали и не без подначки передали Старинову — тот всем жаловался на нехватку взрывчатки.

— Вот тебе что-то и насчет взрывчатки. Правда, мудреной, атомной...

Записи были сделаны на отличной веленевой бумаге, которая на самокрутки, стало быть, не годилась, потому и вернули.

От Старинова с его чисто профессиональной хваткой — не упустить лишнего адресочка, привязочки, детали — блокнот перекочевал к его знакомому, профессору химии С. А. Балезину — тот и признал в замысловатых формулах расчеты ядерных реакций. Предмет, хорошо знакомый ему по темам моих предвоенных лекций в МГУ.

Круг замкнулся. В конце октября 1942 года И. В. Курчатову было дано поручение подготовить план развития работ в этой области и возглавить практическое создание ядерного оружия. Ну а тщательная разработка научных основ «урановой проблемы» в предвоенные годы предопределила во многом успех решения столь грандиозной и жизненно важной задачи.

ПЕРЕПИСЬ ТРАНСУРАНОВЫХ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

К 1953 году, с созданием ядерного и термоядерного щитов страны, атомный проект был завершен. Физики получили возможность выбрать новое направление исследований.

К тому времени было получено 9 трансурановых элементов, изучение которых существенно раздвинуло наши знания о природе вещества, причем не только ядерного.

«Тот факт, что тяжелые ядра могут самопроизвольно делиться, — говорилось в выводах нашего самого первого, чудом сохранившегося отчета об открытии спонтанного деления, — приводит к крайне существенным следствиям не только в ядерной физике, но и химии, давая ответ на вопрос о границе периодической системы элементов...»

Изучение этих «следствий» после детальнейших, совместно с И. В. Курчатовым проведенных обсуждений мы ведем третье десятилетие подряд. И сегодня физики-ядерщики

Дубны, двигаясь по трансурановому направлению, продолжают исследование все того же, открытого в 1940 году необычного типа радиоактивного распада — спонтанного деления ядер, этого главного свойства, определяющего время жизни элементов, имеющих порядковый номер свыше 100.

Встав на путь синтеза сверхтяжелых элементов, мы разработали новые методы ускорения заряженных частиц, новые, чувствительные детекторы для улавливания продуктов ядерных реакций, создали уникальные исследовательские установки, обеспечившие развитие ядерной физики (а в дальнейшем — и техники!) как в Советском Союзе, так и в других социалистических странах.

Американские ученые, «застолбившие» первые девять трансурановых мест в менделеевской таблице (с 93-го — нептуния по 101-й — менделевий), также продолжали искать пути к синтезу новых атомных ядер. Но их исследовательским методом долгое время оставались подземные ядерные взрывы.

Такого рода «опыты» заодно служили и прикрытием для определенных кругов, совершенствовавших оружие огромной разрушительной силы. В смертоносных огненных смерчах, метавшихся в подземных штреках и выработках, в течение миллионных долей секунды рождались пересыщенные нейтронами, неустойчивые, как пламя угасающей свечи, урановые изотопы, массовые числа которых превышали 250. Претерпевая ряд бета-распадов, они превращались в более легкие элементы. Так, в частности, были синтезированы изотопы эйнштейния и «фермия (номера 99 и 100).

Мы выбрали иной, отличный от американцев путь. И вскоре после синтеза 101-го элемента — менделевия, когда ядерные реакции с участием нейтронов и легких частиц — протонов, дейтонов, ядер гелия — себя исчерпали, убедились в его правильности.

Одновременно американские ученые вели работы по созданию линейных ускорителей. Разгоняемые в них пучки тяжелых ионов накапливали энергию, позволяющую им преодолевать кулоновские силы отталкивания ядер мишени. И хотя строительство подобных систем в середине 50-х годов казалось делом перспективным, мы решили свернуть с накатанной «линейной» дорожки и поискать успеха на ином направлении. Для этого сконструировали циклотрон, ускоряющий тяжелые ионы до более высоких, чем у линейных ускорителей, параметров.

Я уже отмечал, что при выборе научного направления существенную роль могут играть два рода смелости: от знания и незнания. Когда в

самый разгар войны с фашизмом мы приступали к реализации атомного проекта, откровенно говоря, решающую роль сыграла смелость второго рода. А в 50-е годы, думаю, что интуиция, отточенная годами кропотливых и трудоемких изысканий, подсказывала нам: никто не добьется успеха, повторяя «зады» уже проведенных опытов.

И вот четверть века назад построенный в Дубне мощный циклотрон выдал пучок тяжелых ионов, интенсивность которого в два десятка раз была выше, чем у лучших ускорителей мира. Советским ученым, работавшим рука об руку с коллегами из социалистических стран, впервые удалось получить и изучить многие из изотопов от 102-го до 107-го элементов, открыть новые виды радиоактивного распада.

Не буду описывать те жаркие споры и баталии, нередко разгоравшиеся в печати (и раздуваемые американскими физиками на симпозиумах) после каждого такого открытия; не было недостатка в попытках найти огрехи и неточности в наших экспериментах по синтезу, скажем, курча-товия, нильсбория, 106-му и 107-му элементам. И продолжалось так до тех пор, пока синтезом элементов второй сотни также не занялись физики из Дармштадта (ФРГ), построившие мощную «фабрику» тяжелых ионов. Взяв на вооружение дубненскую методику, они получили изотопы нильсбория и курчато-вия, а также синтезировали новый изотоп элемента № 107, изучение свойств которого подтвердило выполненную ранее нами идентификацию этого элемента. Так был дан отпор ретивым зарубежным критикам, долгое время не «верившим» в разработанный Ю. Ц. Оганесяном метод синтеза трансурановых элементов. Суть его заключается в том, что мишень и бомбардирующие частицы подбирались таким образом, чтобы в результате слияния их ядер будущее составное ядро имело минимальную энергию возбуждения, находясь почти в «холодном» состоянии. Тогда-то реакция и протекает в нужном направлении, давая в результате ядро нового элемента.

Доказав эффективность «холодного» синтеза элементов № 104—107, дубненские и дармштадтские физики, опередив американских коллег, двинулись дальше к 108-му, 109-му и другим «сверхтяжеловесам». Началась подготовка к синтезу 110-го элемента.

Но чем дальше по трансурановому направлению мы продвигались, тем меньше, оказывалось, жили элементы: часы, минуты, секунды... миллисекунды. Настоящее же изучение за тысячную, а тем более за миллионную долю секунды невозможно. К тому же и самих объектов получается исчезающе мало, на пальцах

16