Техника - молодёжи 1988-02, страница 36

иой выставке в Париже, по окончаиии которой был подарен французским рабочим организациям.

СОЦГОРОД

В стране победившей революции тысячи рабочих переселялись из подвалов и трущоб в квартиры буржуазии. Бывшие дворцы и поместья становились клубами, домами отдыха, музеями. Желание поскорее преобразовать доставшуюся в наследство среду, придать ей черты социалистического будущего выразилось тогда и в переименовании улиц, площадей...

Разумеется, и архитекторы не отставали от жизнн. По заказу правительства они разрабатывали планы реконструкции городов, проектировали и строили новые рабочие поселки. Они видели свою задачу в создании города удобного и благоустроенного для всего населения, в ликвидации скученности хаотической застройки рабочих окраин. Здания старались располагать среди зелени, при жилых домах устраивали детские площадки, приближали учреждения обслуживания к жилой зоне — таковы характерные черты проектов первых послереволюционных лет.

В ту пору, когда число пассажирских самолетов в стране исчислялось десятками, архитекторы уже считали необходимым позаботиться о панораме города с птичьего полета и подумать о пятом фасаде, то есть об архитектурной обработке крыш. «Подобно герою одного из рассказов А. Н. Толстого, они видели «голубые города» завтрашнего дня с плывущими над ними в небе караванами торговых кораблей, с несущимися под землей электрическими поездами, с высокими уступчатыми домами, с театрами, цирками, залами зимнего спорта, обиходными магазинами и клубами — огромными зданиями под стеклянными крышами, с площадью Революции, на которой по ночам светится стеклянный купол клуба...

С началом индустриализации в дискуссии о социалистических городах выявились две тенденции: урбанистическая и дезурбанистическая. Урбанисты выступали за развитие сети плотно застроенных городов с населением от 40 до 100 тыс. жителей, равномерно распределенной по всей территории страны. Основной жилой единицей таких соцгоро-дов они видели многоэтажные жилые комбинаты, рассчитанные на 2—4 тыс. человек, с высокой степенью обобществления быта, то есть новый тип жилья, который известен как дом-коммуна. Возникали проекты и целых городов-коммун, в которых особое внимание обращалось на так называемые «моменты социального контакта» горожан. Имелось в виду: «во-первых, групповое общение рядом живущих в спально-жи-лищных комплексах. Во-вторых, общение значительных коллективов, объединяемых общественно-жилищными комплексами. В-третьих, массовое общение

всего городского коллектива на пространственных плацдармах центральной общественной зоны города». Между прочим, ие являются ли наш сегодняшний Новый Арбат и пешеходные улицы других городов такими «центральными плацдармами массового социального контакта всего городского коллектива», осуществлением мечты «двадцатых» о пространстве для общения людей?

Дезурбанисты, как и их оппоненты, считали обобществление характерной чертой будущих соцгородов. Но их лозунг был — «Нам нужны не дома-кОмму-ны, а коммуны домов, где каждый дом, не будучи индивидуальным хозяйством, должен стать проявлением социалистической личности». Города они представляли в виде линейных образований вдоль дорог, со сборно-разборными одноместными коттеджами площадью порядка 16 м². Пространство под приподнятыми на ножках домами должно было использоваться для стоянки автомобилей, которые играли бы важную роль при большой протяженности городов. Сборно-разборность коттеджей позволяла в случае создания семьи блокировать дома, в случае же развода возвращать их на исходные позиции, избегая тем самым каких-либо проблем с разделом жилплощади. Жители, желавшие образовать коммуну, могли соединить свои дома в один общий, причем у каждого сохранялся отдельный вход с улицы.

Словом, творческой смелости архитекторам 20-х годов было не занимать. В этом они ничуть не уступали поэтам той поры. Например, проект летающего города Г. Крутикова является своеобразной перекличкой с мечтой В. Маяковского из его поэмы «Летающий пролетарий»:

Теперь

переставил

крыло и колеса да вместе с домом

взял и понесся.

А захотелось

остановиться — вот тебе — Винница,

вот — Ницца.

Конечно, дипломник-архитектор Г. Крутиков и не думал об осуществлении своего проекта в то время. Он и назвал его «Город Будущего». Город состоял из расположенной на земле производственной части и парящей над ней жилой — «пространственно-расчлененной труд-коммуны». Каждый из восьми летающих домов, связанных в одно целое общественным зданием в форме кольца, имел на этаже по шесть комнат с лоджией для причаливания одноместных летающих жилых кабин, оборудованных встроенной мебелью. Технической стороны — каким образом город будет держаться в воздухе, автор не касался, считая ие без основания, что потомки справятся с этой проблемой лучше. Его задача состояла в другом — увидеть город будущего, который создадут архитекторы и инженеры общества, воплотившего в себе идеи Октября. (Кстати

сказать, в потомках он не ошибся. Уже в наше время идея Крутикова реализуется в орбитальной станции «Мир».)

К НОВОМУ БЫТУ

Первые проектные предложения домов-коммун относятся к началу 20-х годов. Например, проект архитектора Н. Ладовского. Это даже скорей не проект, а некая фата-моргана жилья будущего. Сам автор на одном из чертежей написал: «Явление коммунального дома», подчеркивая, что это лишь первая мысль. Большой двор-гостиная, непривычные косоугольные помещения, динамически развивающиеся формы дома — все в облике этого «явления» необычно, как необычна его суть — обобществление быта.

Во второй половине 20-х, когда в стране началась подготовка к массовому строительству, архитекторы приступили к детальной разработке нового типа жилья. Надо сказать, что коммуны возникали и без помощи архитекторов. Под жилтоварищества приспосабливали любое более-менее пригодное жилье, такое, например, как оставшиеся в наследство от старого общества доходные дома. Но гораздо многочисленнее были «вороньи слободки» с их обитателями, которые о новых грядущих отношениях в быту пока н не догадывались. Был жилищный кризис. И многие, подобно одной из героинь Зощенко, мечтали не о новом типе жилья, а о будуаре и столовой традиционной квартиры.

Проекты коммун был разные. Были и крайне ортодоксальные по степени обобществления быта. Например, проект дома-коммуны для Анжеро-Судженска, выполненный как дипломная работа в одном из сибирских вузов Н. Кузьминым в 1928 году. Дом был рассчитан на проживание 5100 человек. Для каждой группы населения предусматривались отдельные корпуса с групповыми спальнями для холостяков, с двухместными спальнями для семейных, со спальнями для стариков. Детям ясельного, дошкольного и школьного возраста и такой части населения, как беременные женщины,— специальные спальные корпуса. Культурное развитие обитателей коммуны, а также отдых, питание, духовное общение, по замыслу автора проекта, должны были происходить только в общественных помещениях центра. Все бытовые процессы предполагалось обобществить, «начиная от пришивания пуговиц, починки штанов (жене не до того) и кончая уборкой помещений». А заодно ликвидировать такие негативные явления старого быта, как пьянство, семейные драки, «ненаучно» организованное питание, плохое воспитание детей, в результате которого «очень часто от 3—4-летнего ребенка на улице в Ан-жерке приходится слышать самую отборную матерщину» и т. д. Во всем этом обвинялась квартира как рассадник мелкобуржуазной идеологии. В «индивидуализме, шкурничестве, изолиро

34