Техника - молодёжи 1990-09, страница 28

с гербом СССР. Рядом помещаем сферический вымпел, на нем выгравированы очертания материков Земли. Полетят вместе с космической станцией к «утренней звезде»...

Ну а в марте, в очередной приезд в Байконур мы познакомились с «Иваном Ивановичем» — манекеном. В чистой и просторной комнате три человека в белых халатах вскрыли большой опломбированный ящик и, взяв куклу за руки и за ноги, усадили в кресло космонавта. Одет «Иван Иванович» был так: ярко-оранжевый костюм, белый гермошлем, перчатки, высокие шнурованные ботинки — все это придавало ему вид инопланетянина. Голова, туловище, руки и ноги были покрыты синтетическим материалом, обладающим прочностью и эластичностью, близкими по значению человеческой коже. Руки, ноги и шея на шарнирных сочленениях.

9 марта 1961 года. В космос уходит очередной корабль. В кабине корабля собака Чернушка, в кресле космонавта — манекен. Виток вокруг Земли и посадка. Но мы работаем так, будто уже летает человек — проверяем себя. На месте приземления все в порядке. Чернушка жива и здорова. Только вот вид неподвижно лежащего в снегу манекена вызывает неприятные ассоциации. Через гермошлем видны стеклянные глаза. Точь-в-точь разбившийся пилот. Спустя некоторое время поползли обывательские слухи, что космонавт разбился. Вот пошло это откуда...

25 марта 1961 года. Носитель уносит в небо очередной корабль с собакой Звездочкой, опять вместе с «Иваном Ивановичем». Теперь лицо под гермошлемом у него прикрывает кусок поролона с надписью — «манекен».

Приземление прошло благополучно. Только очередное приключение: манекен теперь приняли за иностранного летчика. (Как раз незадолго перед тем был сбит самолет-шпион У-2.) Когда корабль-спутник входит в плотные слои атмосферы, то люди в зоне приземления слышат громкий хлопок, как при взрыве зенитной ракеты. А тут еще появляется яркий парашют с человеческой фигурой под ним, причем одетой для того времени необычно. Видя, что приземлившийся «летчик» как бы залег, приготовившись к сопротивлению,

и не отзывается на оклики, милиционер и подоспевшие ему на подмогу окрестные жители по-плас-тунски подползли к неизвестному со всех сторон и доблестно взяли его «в плен». Представляю, с каким разочарованием они прочитали затем подпись «манекен»!

Все, абсолютно все получается! Королевцы и некоролевцы ходят именинниками. Приближается день, когда в «Восток» сядет человек. Каким он будет, этот человек? И доведется ли снимать его?

Вспомнилось, как впервые познакомился с космонавтами в прошлом году. Все произошло на удивление буднично и просто. Мы работали в цехе, когда среди кораблей-спутников «Восток» появилась небольшая группа молодых офицеров с летными эмблемами на форме. Они осматривали «Востоки» и даже залезали в люк, изучая внутренности «шарика».

— Кто это такие любопытные? — спросил я.

— Будущие космонавты,— ответили равнодушно, без всякого почтения к сказанному. Мы подошли.

Разговор начал Гриша Косенко:

— Ребята, мы вас снимем для фильма — ведь первое знакомство с производством!

— Не-е-т! Нет, нет, нет! Мы сегодня накоротке... Вот завтра!

Наступило и завтра. И мы их впервые сняли. Первых будущих космонавтов, первый раз — для экрана.

Молодые, здоровые, подтянутые ребята с веселыми глазами. Может, здоровье у них и лучше, чем у большинства других, но явно не богатыри. Среднего роста. Говорят, выбирали лучших. Пока их шесть. Все более или менее ровные по характеру. Интересно, какими они станут лет через тридцать?

11 апреля 1961 года. Снимаем митинг, на который собрались стартовики и монтажники. У подножия ракеты — члены Госкомиссии. Среди них и Л. Королев, и М. В. Келдыш. Сегодня именинники Юрий Гагарин и Герман Титов — им дарят цветы, целыми охапками — букетами и не назовешь, а потом вручают символические ключи от старта. Вот и родился новый ритуал. Кто его выдумал? Не знаю. Но это здорово. Называется: «Передача ракеты...»

Королев, Гагарин и Титов вышли прогуляться перед сном.

Еще с вечера были выставлены посты. Они отправляют все ма

шины в объезд, чтобы не шумели у домика космонавтов. Вдали чуть видны отсветы фар переваливающихся с холма на холм машин, еле доносится тихое урчание моторов. Проклятая темень! Видно только силуэты на фоне чуть светлеющего неба. Ставлю в «Конвас» новую кассету — может, вытянем? Иду за Королевым и космонавтами. Все-таки снял их на фоне почти погасшего неба — три удаляющихся силуэта. И не снять их было нельзя!

Утро. Космонавты вышли на крылечко домика.

— Привет! — с искренним удивлением произнес Гагарин, заметив нас.

— Привет! — ответили мы.— А ты как думал? Где же нам и быть?

Физзарядка, утренний туалет, потом легкий завтрак, а потом...

...Саша снимает Гагарина стационарной камерой, только меняет оптику, а я кручусь вокруг, выбирая точки и ракурсы. Юре помогают одеваться четверо. Собственно, амуницию натягивают на него только двое, вторая пара просто следит, как бы первая чего не напутала. И мы под присмотром. Если что нужно, ассистенты немедленно выполняют.

Одевание подходит к концу. Уже шнуруют высокие черные ботинки. Приносят белый гермошлем с яркой красной надписью — СССР. Подключают переносной блок: он вентилирует скафандр. Гагарину вручают особое удостоверение личности, а на случай приземления в малонаселенной или безлюдной местности — пистолет и охотничий нож. Медведи и волки удостоверений не читают.

Юра летит первым. Первому всегда трудней. А ведь он знал о неудаче с Пчелкой и Мушкой — заживо сгоревшими в корабле собаками. Наконец, буквально накануне гагаринского старта все мы были свидетелями неудачного экспериментального пуска ракеты на соседней площадке. Огромный клуб пламени, летящие обломки ракеты — такое зрелище западает в душу глубоко, даже если знаешь, что никогда самому не придется отправиться в космический полет...

Мы выпрыгиваем из автобуса первыми. До ракеты — шагов два-дцать-тридцать. В дверном проеме вижу Гагарина. Попрощавшись с сопровождавшими его врачами и Титовым, он осторожно

26