Техника - молодёжи 1995-06, страница 56

— Ступай, ступай! — с напускной суровостью сказал Ярослав, и я побежал разыскивать ключника.

Весь следующий день пролетел в хлопотах, и только наутро яжело руженная лодья отчалила от пристани. Погода с ояла тихая, и поначалу пришлось плыть на веслах, но после обеда поднялся ветерок, и кормчий поставил парус. Ход лодьи заметно ускорился, за кормой зажурчала вода, так что к исходу дня мы без всяких проишествии доплыли до Едимонова.

Два дня прошли в приготовлениях к свадьбе В них участвовало все село. Водили хороводь пели песни и угощались — я привез с собой вдоволь хмельного пива и съес ных припасов — и лишь на третий день свадебная процессия направилась в церковь. После длительных церемоний нас наконец-то подвели к алтарю. Мы с Ксенией встали на колени, и священник уже готовился благословить нас, когда дверь распахнулась, и в церковь вошел... Ярослав! Каким образо он оказался в Едимонове когда должен был находиться в Твери, — в тот момент я не подумал. Мой ум был поражен другим едва я увидел Ярослава как душу охватило страшное предчувствие. Что-то ужасное должно было произоити под низкими сводами сельской церкви.

Не вставая с колен, мы с Ксенией смотрели на князя, а он на нас, вернее — только на Ксению. Священник при виде князя словно забыл о своих обязанностях; в церкви повисла напряженная тишина; в ней слышалось лишь слабое по рескивание горящих свечей.

Наконец, словно стряхнув с себя некое оцепенение, Ярослав вплотную приблизился к алтарю. Теперь он смотрел на меня, и я не мог отвести глаз от его проникающего в самую душу взгляда.

— Отойди! — велел он мне. — Не твое здесь место!

Я знал неистовый нрав князя, все Ярославичи были такими, и чувствовал, что он находится в том состоянии духа, когда ему лучше не перечить, но все же оглянулся на Ксению, ища у нее поддержки.

— Отойди! Не твое здесь место! - слово в слово пов орила она.

Все содрогнулось во мне, все о звучало вокруг. Я поднялся с колен

и пошел к выходу. Люди расступались передо мною — как перед осужденным, которого ведут на казнь. Краем глаза я увидел как Ярослав опустился на колени рядом с Ксенией и дал знак священнику i родол-жать обряд.

Я вышел из церкви и углубился в лес Ветки хлес али меня по лицу, сучья рвали одежду, но я не замечал ничего и шел все дальше. Наступили сумерки, затем пришла ночь, в темноте совсем близко от меня горели глаза диких зверей, а над самой головой заходился в жутком хохоте филин. Наконец, выбившись из сил, я повалился на землю и уснул беспробудным тяжелым сном.

Сон, наверное, и спас меня от умопомрачения. Проснувшись, я об наружил, что лежу на поляне, по которой извивался ручей. Вокруг были заросли малины, а на мшистых пригорках тут и там краснели брусничные россыпи. В воздухе реяли пунцовые стрекозы, среди цве ов гудели большие мохнатые шмели. Одним взглядом окинув все зто благолепие, я понял, что мне суждено доживать свой век здесь

К осени я соорудил на поляне ветхую избушку и целые дни проводил в ней, молясь и размышляя над своей жизнью. Душевная рана болела, я знал что нико да не исцелюсь от нее, но смягчал эту боль постоянным обращением к Богу.

Вы спрашиваете, каким образом Ярослав оказался в Едимонове? Обстоятельства этого выяснились позднее. Поверхностный человек усмотрел бы в них чистую случайность, стечение условий, но я так не думаю. То был знак. Господь назначил мне испытание, а Ярослав бьл его орудием. Потому именно в день моей свадьбы князь отправился на соколиную охоту. Кто хот ь раз участвовал в ней, тот знает, какой азарт охватывае ловчих. Забываю обо всем и теряю счет времени. Раза-зартился и Ярослав и опомнился лишь то да, когда конь вынес его на опушку леса, с которой виднелась какая-то деревня.

— Что за весь? — спросил он у ловчих.

— Твоя весь, княже, — ответили те. — Едимоново-село.

Тут-то Ярослав и вспомнил, что ведь именно из Едимонова берет Григорий жену, и захотеп взглянуть на молодых. А увидев Ксению, по терял себя, забь л всяческий стыд и все Божес ие заповеди...

Зима была трудной во всех отношениях. Избушка промерзала насквозь, у меня не было почти никакой пищи, другой человек вряд ли пережил бы зиму, но я обнаружил, что по каким-то причинам стал маловосприимчив к голоду и холоду. Видно, Госпо/: ь вел меня и не оставлял своими заботами.

А весной на поляне появились первье люди — бор ники, искавшие в лесу гнезда диких пчел. Один из них бьл сильно помят вставшим из берлоги медведем, и мне пришлось лечить его И хотя у меня не было никаких снадобий, я был уверен, что помогу раненому. Эту уверенность я ощутил отчас как только увццел пострадавшего. Чей-то голос — голос Бога¹ — звучал во мне и наст авлял на стезю подвижничества, наделяя мои глаза и руки волшебной исцеляющеи силой.

По моему приказу бор ники внесли товарища в избушку, и я ночь напролет просидел над ним, прикладывая к ранам свои руки, а уже через неделю раненый поднялся, и бор ники, оставив мне кое что из своих припасов, снова ушли в лес. Но скоро (видимо, с их легкой руки) на поляну потянулись страждущие. И всем я помо ал словом и делом — снимал зубную и прочую боль за оваривал грыжу, вправлял вывихи и сращивал кости, говорил, что надо делать если заболела корова, и даже оберегал сельские стада от волчьих набегов Благодарные люди, избавленнье от хворей и напастей, ос авляли в избушке свои чистосердечные дарения. Но я брал только хлеб, ибо с тех пор, как поселился на поляне, все мое пропитание сост вляли хлеб, мвд диких пчел и вода из ручья.

Так прошло много лет. И однажды на поляне появились те, о которых я нико да не забывал, но которых уже не чаял увиде ь — Ярослав и Ксения. К тому времени молва обо мне уже достигла самых отдаленных селений и была услышана в Твери. Видно, угрызения совести мучили князя и княгиню, и они I адеялись облегчить свою душу исповедовавшись у лесного о шельника. Конечно, ни Ярослав, ни Ксения не подозревали, что этот отшельник — я, и страшно смутились* когда признали в нем того, кого погубили ко да-то и у кого теперь жаждали получить облегчение.

Годы мало отразились на Ксении, она по-прежнему была прекрасна, чего нельзя было сказать о нас с князем. Седые и согбенные, мы были настоящими стариками.

Упав мне в ноги, князь и княгиня целовали полу моей рясы.

— Простишь ли, отче? — вопросил Ярослав.

— Бог прости а я вас давно простил, — ответил я и перекрестив кающихся, ушел к себе в избушку.

Вскоре после отъезда Ярослава и Ксении мое состояние резко ухудшилось. Я вдруг сразу ослаб и в одну из ночей почувствовал, как что-то невидимое коснулось меня своими крылами. Я понял что это пришла смерть. Встав с ложа, я затеплил свечу и стал молиться, прося Господа принять душу раба его Гри ория а очнулся уже здесь на этой больничной койке.

Я не могу объяснить произошедшее со мной. Скорее всего я стал жертвой какой-то временной аномалии. Именно ее механизм сначала забросил меня в далекое прошлое, а затем вновь вернул в настоящее. Но просто так ниче о не бывает, и значит, во всем случившемся есть некий скрытый смысл. Какой — о том знают лишь режиссеры спектакля, который именуется Жизнь...

Постскриптум редакции газеты «Загадки, сенсации и парадоксы»:

«Чтобы нарисованная ис орическая артина сложилась пол остью, мы считаем необходимым добави ь к ней несколько сущес венньх штрихов.

Князь тверской, а затем и великий владимирский, Ярослав умер в 1272 году. В том же году княгиня Ксения родила сына, которого назвали Михаилом. Оговоренный московским князем Юрием перед ханом, Михаил погиб мученической смертью в Орде в 1318 году Причислен Русской Православной церковью к лику святых.

Г од кончины княгини Ксении неизвестен ■

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 6 ' ⁹ 5

38