Техника - молодёжи 1995-08, страница 56
КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕ —•• в<тй пастух I Прошумел в лесных верхах ветер, сорвал с веток снег, осы пав радужной пылью спины лежащих внизу волков. Ель покачнулась, и Егор еще теснее прижался к стволу, запоздало пожалев о том, что не догадался взять из дровней веревку. Сейчас привязался бы и ни о чем не думал. Уж лучше замерзнуть, чем волкам в зубы... Вот ведь как все повернулось! Какой год охотится на этих самых волков, перестрелял и переловил незнамо сколько, а надо же — самого загнали на дерево! Разве думал, когда ехал на делянку, что волчица выследит его и здесь? Другое дело — подстерегла бы у себя на болоте, так нет же, сюда принесло, окаянную! Часов у Егора не было, но он и без них определил, что сидит уже больше часа. Правда, пока сидеть было можно — сквозь полушубок и ватные брюки ни ветер, ни мороз не проникали, тепло и ногам в валенках, и все же никакая одежда не поможет, если придется ждать долго. Но верить в это не хотелось. По прикидкам выходило, что волки не догнали лошадь — больно уж быстро вернулись, — и сейчас она уже в деревне, и там идет суматоха. Егор представил себе, как бегают деревенские мужики и бабы, как распоряжается всем председатель, и ему стало радостно на душе от нарисованной картины. И только мысль о жене и дочке приглушала радость. Ладно, дочка, три годка только, ничего еще не понимает, а жена небось ревмя ревет, небось думает, что его и в живых уже нет. Он вспомнил, что, уезжая, наказал жене истопить к его возвращению баню, и она, наверное, истопила, а он сидит тут, как цуцик. Одна отрада — табак. Махорка и спички были в кармане, и Егор покурил, а окурок бросил на головы волкам — приятно было хоть чем-нибудь досадить зверям. Мысли вернулись к старому. Ну надо же, как все сошлось! Приехал, называется, за бревнами, чтоб им пусто было! Хотя при чем тут бревна, когда во всем эта вот стерва виновата, волчица. Вишь чего надумала — за выводок рассчитаться! Сколько раз у других брал выводки, и ничего, а эта взбеленилась. Полгода прошло, а все не забыла... Прошло и верно полгода, волчиный выводок Егор взял в мае и уж никак не думал, что в декабре попадет в волчью засаду. А ведь попал, да еще как попал! Вот и не верь после этого в рассказы про волчью мстительность. Сколько он слышал их, таких рассказов, и всегда лишь ухмылялся недоверчиво, потому что собственный долгий опыт не подтверждал всевозможные слухи о загадочности волчьей природы. Думал, что все рассказы об этом — байки, и ничего больше. А оказалось — в самую масть. Егор вспомнил весь сегодняшний день — как утром запрягал лошадь, как клал в дровни сено, топор с лопатой и веревки, как ехал на делянку, как искал свой штабель, который завалило снегом доверху. Нужно было откапывать, и Егор принялся за работу. Минут через десять стало жарко, пришлось снять полушубок. Расчистив штабель, Егор скатил с него бревно и стал грузить на дровни, но лошадь вдруг захрапела и шарахнулась, будто ее оседлал сам домовой. — Балуй! — закричал Егор, но лошадь продолжала храпеть и рваться, и он не мог понять, какого шута ее так разбирает. Но тут увидел: шагах в сорока от них из кустов выглядывали два волка. Егора нисколько не испугало их появление. Подумаешь, волки. А то он никогда их не видел. Небось шли на лежку да и наткнулись, ишь как смотрят. Но, приглядевшись к волкам, Егор присвистнул: — Бляха-муха, волчица! Эту зверюгу он узнал бы из тысячи. Еще бы не узнать, когда она со своим хахалем летом на глазах у Егора разорвала его собаку! Тогда-то Егор и понял, что волчица ополчилась на него за выводок. И вот теперь — подстерегла! От холода и возбуждения Егора начала бить дрожь. Он поднял лежавший на снегу полушубок и оделся. Подошел к лошади, которая тоже дрожала, и стал гладить ее по шее. — Испугалась? Эх ты, дурашка! Да наплюй ты на них! Сейчас погрузимся и домой поедем! Подбодрив кобылу, Егор пошел обратно к штабелю, но тут краем глаза уловил какое-то движение слева от себя. Он посмотрел туда и увидел еще трех волков. Отрезая путь, они стояли в ельнике с другой стороны дороги. — Ах, сволочь! Всю стаю привела! Положение сразу переменилось. Два волка не брались Егором в расчет: сунься они к нему, он отбился бы топором, но от пятерых не отмахнешься. Навалятся скопом — и в клочья. Речь теперь шла о спасении, и оно было только в одном — пока не поздно, лезть на дерево. Волки ждать не будут, знают: топор — не ружье. Егор огляделся. Подходящая елка была шагах в десяти, но, прежде чем лезть, он решил сделать еще кое-что. Засунул топор за пояс и, стараясь не дергаться, чтобы раньше времени не стронуть волков с места, намотал вожжи на оглобли и что есть силы хлестнул лошадь кнутом. Она вскинула задом и понесла. Волки из ельника, как и рассчитывал Егор, бросились вдогон, а он побежал к ели, видя, как одновременно с ним кинулись к дереву и волчица с волком. Но снег был глубоким, и звери вязли в нем, барахтаясь в сугробах, как в волнах. И ФАНТАСТИКИ Когда они подбежали, Егор был уже наверху и радовался, что догадался схитрить с лошадью: не убеги те из ельника, они не дали бы влезть, рядом были. Молодые, азартные, вот и кинулись. Вернутся — волчица их по первое число вздрючит. Все так и получилось. Волчица и волк, настороженно следившие за Егором, вдруг вскочили, и он увидел, что от дороги к ним бегут прибылые, которые погнались за лошадью. Догнали или нет? Егор надеялся по виду зверей определить, чем кончилась погоня, но так и не узнал этого: не успели молодые подбежать, как волчица, а за ней и волк, с рычанием набросились на них, и под деревом началась расправа. Прибежавшие и не думали сопротивляться, они лишь визжали как щенки, а матерые с остервенением шерстили их. Но потасовка закончилась быстро, и волки, как будто ничего и не произошло, улеглись вокруг ели всей стаей. II Егор покурил еще раз и опять бросил окурок в волков. А между тем мороз стал донимать не на шутку. Сначала защипало щеки и нос, а потом холод проник под полушубок. А тут еще и ноги затекли, и Егор вытягивал их и так, и сяк, ворочался и трещал сучьями, а волки, словно чувствуя, что ждать осталось недолго, задирали морды вверх и смотрели на него. Он показывал им кукиш и матерился. В лесу посинело, тени укоротились, а никто так и не ехал, и Егор подумал, что волки, видать, догнали кобылу. Конечно, догнали, разве убежит лошадь с дровнями от зверей? Потому и не едут, не знают ни о чем. И жена, дай Бог, к вечеру догадается, что дело неладно, так не просидишь до вечера на суку-то. Не петух, лапки не подожмешь да r<j-лову под крыло не спрячешь. И так уж невмоготу — лоб от ветра л и пальцы не сгибаются... Чтобы не упасть, Егор привалился боком к стволу. Стало как будто легче, и он устало закрыл глаза. И тут же ему показалось, что он запрокидывается и падает, и Егор закричал, как в страшном сне, и судорожно ухватился за ствол. Был ли это миг краткого забытья, или он действительно чуть не упал, Егор так и не понял, но смерть в волчьих зубах представилась ему с такой ужасающей реальностью, что он ощутил и боль от клыков, рвущих тело, и смрад, идущий из разинутой волчьей пасти. И впервые в жизни подумал, что, может быть, такая смерть ему и назначена. Как деду, который был известен на всю округу тем, что охотился с ручным волком. Каким образом этот волк попал в дом Бирюковых — взял ли его дед волчонком или подранил взрослого зверя, а потом приручил, — никто из Егоровой родни не знал. А дед в конце концов пропал в лесу. Без следа пропал и без слуха — ушел и сгинул вместе со своим волком. В дремучем лесу с человеком всякое может случиться, но людская молва не связывала гибель Тимофея Бирюкова с дикостью здешних мест. Нет, не по своей оплошности пропал Тимофей — не кто другой, как волк, навел на него стаю. Опять прошумел в верхах ветер, снова сорвал с веток серебристую снежную пыль. Клубясь, как дым, она запорошила Егору лицо, лезла в нос и глаза, но он даже не стряхивал ее. Тело обволакивала приятная теплота, а сознание — такая же приятная сонная одурь, и было лень поднять руку и стряхнуть с лица снег. Да и зачем стряхивать, когда тепло? Знать, повернуло на оттепель, и теперь можно ждать хоть до ночи. А отойдут руки, он еще и покурит, и тогда будет совсем хорошо. Алая полоска мелькнула в лесных просветах — загоралась ра^яя зимняя заря, и, глядя на нее, Егор вдруг испытал незнакомое ек сель чувство полнейш^ затерянности. Кто мог сказать сейчас, гд^ он и что с ним? Никто. Никто во всем свете. И это всеобщее незнание как бы исключало Егора из сонма живущих: он был — и в то же время его не было, как не бывает любого, когда никому не известно о его существовании. Эта неожиданная мысль сильно поразила Егора и вызвала щемящую тоску в сердце, какая охватывала, наверное, первочеловека, еще беспамятного и безъязыкого первожителя, бродившего в смутной тревоге по холмам и равнинам земной юдоли, где не было ничего, кроме одиночества и безвременья. Безвременье окружало и Егора. Он уже не мог сказать, сколько сидит здесь и утро или вечер предвещает красная полоска зари: минуты обрели иное значение, иной физический смысл — теперь они не были ни мерой конкретного, ни конкретным понятием вообще, а были всего-навсего условной величиной, которая могла вместить в себя и сколь угодно мало, и сколь угодно много. А потом Егор увидел деда. Он выглядывал из-за дерева и манил Егора к себе: в заячьей шапке, в латаном полушубке и с берданкой на плече — точь-в-точь такой, каким Егор его помнил. "Слезай, не бойся, — говорил дед. — Не тронут тебя волки. Со мной не тронут". И Егор слез на землю, и волки не тронули его, словно и не видели, и он подошел к деду. "Пошли", — сказал тот и повел Егора в глубь леса. Егор не спрашивал, куда и зачем ведет его дед, он почему-то знал, что тот сейчас откроет ему какую-то тайну. Единственное, чему удивлялся Егор, так это полному незнанию мест, по которым они шли, хотя ему всегда казалось, что он исходил здесь все вдоль и поперек. А дед молчком, как и всегда в лесу, шел и шел и все, казалось, чего-то искал. Наконец, они вышли на поляну, посередине которой стоял гладко срубленный пень. "Нашел, слава Богу, — сказал дед и повернулся к Егору. — Сколько охотишься, а волков не знаешь. Побегай-ка теперь сам волком". Дед подвел Егора к пню: "Втыкай нож". И когда Егор воткнул, дед велел: "А сейчас говори за мной: на море на окияне, на острове ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 7 ' 9 5 38 |
