Техника - молодёжи 1996-09, страница 64

Техника - молодёжи 1996-09, страница 64

Рудольф БАЛАНДИН

ГТУПОВА

Ко мне жедневно прибывают письма от простых (и сложных) жите лей нашей Малой Галактики. (По причине младенческого ра вития здесь разума ее называют еще Млечным Путем.) Всех интересуют подробности схематизации гениального Пупова.

Увы, я знал его недолго. Но запомнил навсегда.

Свои ежегодный отпуск я провожу на патриархальной Земле. В тот раз я запланировал в Анкете Отдыха небольшое старинное кораблекрушение с последующим пребыванием на острове вместе с двумя занимательными спутниками.

Корабль был деревянный, белый крутобокии. Он легко покачивался на волнах. Крыльями хлопали паруса и вымпелы. Обслуживающий персонал весьма правдоподобно имитировал людей Пассажиров было немного.

На третьи сутки набросился на нас ужасный шторм — тоже достаточно правдоподобный. Ветер в клочья разодрал крылья парусов. Свирепые волны вгрызались в белый бок шхуны.

Ранула мачта. Гигантской волной — как рукой — смахнуло капитанский мостик вместе с капитаном, который вполне убедительно вопил. Среди пассажиро началась паника. Обычное явление! Хотя каждый мог бы вспомнить, что заказал шторм заранее.

Через пару часов вся команда с душераздирающими стенаньями канула в пучину вод.

Шторм ощипывал корабль, как гуся. Из обшивки белыми перьями вылетали лопнувшие доски. При каждой волне из трещин в палубе вздымались фонтаны воды. Грузные мутно-зеленые волны нависли со всех сторон — полупрозрачные подвижные чудовища с разверстыми пастями и белопенными гривами...

Не помню, как попал в шлюпку, вцепился пальцами в борта и рухнул вместе с ней в бездну. Волна с непостижимой быстротой вспухла подо мной, вознесла шлюпку под облака и там рассыпалась вдребезги. Я кубарем полетел в пенистую пасть. Она захлопнулась. Тело мое повисло в невесомости в пронизанном тоненькими лучиками света чреве волны — теплом и удушающем.

...Песчинки звонко, словно пустые, осыпались к моим глазам. Ветерок сдувал пыль.

Я поднял голову, огляделся.

Сутулые дюны — белесые застывшие волны - уходили толпой за горизонт. Справа от них лениво плескалось усталое море, слева курчавились ярко-зеленые кусты и деревья Над ними висели, напоминая излишне красивую декорацию, остроконечные горы. Тропические ароматы освежали легкие.

Мои живописные лохмотья и несколько ссадин довершали карти ну счастливого избавления от смертельной опасности.

С удовольствием я прошелся по плотной отмели. Волны услужливо волокли к моим ногам какие-то коробочки, пластиковые бутылки, доски.

Повернув к горам, я углубился в лес. Вскоре на полянке среди цветов и мотыльков увидел невысокого худенького круглоголового чело вечка с крупными ушами и глазами неспокойными, темными, блестящими. Голова его поворачивалась резко как у птицы. Возле него покоился аппарат, напоминающий микроскоп.

Мы познакомились. Пупов (так он отрекомендовался) чрезвычайно обрадовался, узнав, что я — не искусственный спутник, смоделированный по Анкете Отдыха. То же чувство испытал и я.

На песчаном пляже, впитывающем волны, как губка, мы подобрали снаряжение, приладили между двух пес аных холмов — будто меж горбов — самостройный коттедж, загрузили продуктами кухонные комбайны и отправились наслаждаться дикой природой.

Остров выглядел вполне первобытно. Пестрые птицы выписывали в небе радуги. Дикие козы при виде нас сбивались в кучу, стеклянно блестя глазами, [де-то рыкал хищник (или натыкался издали на холмы гром?). Деревья легонько пошлепывали листьями, аплодируя нашему выходу на эту роскошно декорированную сцену в пустыне моря. Звуки леса нанизывались на тонко дрожащие струны бесчисленных ручьев.

— Хорошо организованный отдых,— сказал я Пупову.

— Стабильный биоценоз с саморегуляцией,— охотно поддержал он разговор.— Занятная штука.

— Как удобно,— сказал я, — пользоваться Анкетой Отдыха. Просто удивительно, какое все натуральное: и зти деревья, и облака, и Солнце, и вы, и остров.

— Солнце, пожалуй, натуральное,— согласился он.— А зачем? Излучение видимого спектра целесообразно рассредоточить по всему небу. Дозу других излучений разумнее регулировать самому. Эта люстра — излишество.

И тотчас дневное светило превратилось в скучную и понятную вещь, вроде электрической лампочки.

— А деревья и зверьки? — Пупов резко кивал головой, словно птица, клюющая зерна.— Кислород проще вырабатывать самим. Пищу дешевле синтезировать.

И лес в моих глазах поблек и оскудел: не листья - сухо шуршат листы, усыпанные формулами.

— Простите, — пойнтер совался я.— Если вас не устраивает подобная обстановка, зачем вы запланировали ее?

Он вдруг вскочил и взмахнул руками, как крыльями:

— Аппарат! Схем тизатор Пупова!

Он покатился » склона, быстро перебирая ногами. Я поспешил следом. Пупов метался по острову до тех пор, пока я, сообразив в чем дело, не привел его на ту поляну, где мы впервые встретилис Аппарат торчал из травы, уставясь в небо своим фиолетовым окуляром, в котором плавало крохотное белое облачко.

Счастливый Пупов бережно перенес свое детище домой и до самой ночи мурлыкал веселые песенки, перебегая из комнаты в комнату.

...Утро было прекрасное. Солнце всплывало из моря и, как цветок раскрывало свои ослепительные лепестки От него протянулась по воде ровная золотая дорожка. Солнце выкатилось на нее и собиралось было направиться к нашему дому, но, передумав, на мгновение замерло, чуть касаясь горизонта, и, легко оттолкнувшись, взмыло в небо.

Тут я заметил Пупова. На его волосатой и хилой груди, словно амулет дикаря, болтался на ремешке аппарат, излучающий густое фиолетовое сияние.

Пупов подошел к пальме на берегу. Она вспыхнула фиолетовым пламенем. Она темнела и коробилась до тех пор, пока не превратилась в тонкую трубку с округлой пластинкой на верхушке. Пупов сломал ее, подпрыгнул и по-козлиному затрусил в лес. Путь его там высвечивали фиолетовые факелы. А вместо растений оставались только их скудные и скучные подобия.

Опомнившись, я бросился догонять его сквозь фиолетовый туман:

— Погодите! Вы спятили?! Оставьте!

Пупов остановился и повернулся ко мне. Фиолетовый луч описал дугу, опаляя ближние деревья. Прежде чем он сразил меня, я упал на четвереньки и быстро-быстро засеменил в сторону.

Пупов хохотал. Аппарат подпрыгивал на его груди. Луч исчез.

— Чего испугались! — веселился Пупов.— Это не больно!

...Возвращаться домой я не рискнул.

Птицы, сверчки, цикады и далекие волны прибоя звучали в ночи спокойной колыбельной мелодией. Но колыбель моя — жесткая земля под шершавыми листьями, и парящее высоко покрывало неба с бесполезными блестками звезд, и мои беспокойные мысли — все гнало сон прочь. Ласковый ветерок гладил меня своей невидимой рукой. Беда только — рука была холодна, а одежда моя состояла лишь из того, в чем я выбежал из дома. А выбежал я — без ничего...

Ранним утром, подгоняемый свежим бризом, я рысцой протрусил к берегу, решив тайно проникнуть в дом и разбить проклятый аппарат. Вместо деревьев мне все чаще попадались трубочки с пластинками.

Окна дома нестерпимо блестели, словно внутри полыхало пламя. Они отражали солнце, высунувшее свою макушку из моря.

Напарываясь босыми ногами на колючие трубочки и шепотом проклиная Пупова, я подкрался к дому, задирая ноги, кактанцующии журавль. Прильнул ухом к холодной двери. Тихо... Вдруг!

Женский голос. Не от двери, а от окна:

—... И весь год ты скрывал зто от меня!

— Не хватало, чтобы ты плакала,— затарахтел из глубины дома голос Пупова.— Я совершил величайшее открытие. Видишь, на опушке схематизированные деревья. Осталась принципиальная схема: питающий стержень пластина фотосинтеза. Никаких излишеств!

Я вернулся в лес. Сплел себе юбку из травы и ветвей. Надо было начинать дипломатические переговоры.

...Пуповы прохаживались вдоль берега. Фиолетовый луч лизал воду, и волны становились ровными и бесцветными, как на графике.

Я вышел из-за кустов, поздоровался издали и, стыдясь своей юб ки, заговорил о бессмысленности схематизации.

— Ерунда1 — резко крикнул Пупов.— Самое разумное — упрощать. Мы перегружены сложностью мира... Да вы не теребите сарафан, а то на нем все листья опадут.

...Жизнь моя усложнилась необыкновенно. Приходилось самому добывать огонь, мастерить каменные орудия, охотиться на диких животных, собирать ягоды и коренья. Тем временем фиолетовое зарево приближалось к горам.

На охоте мне встретилась маленькая тележка с коробочкой и бачком. Она катилась во главе овечьего стада. На схематизированном поле она принялась сбивать пластины и укладывать их в бачок.

Я понял: это — схематизированный баран. Подумать только! И я могу оборотиться тележкой, возящей мозги в коробочке!

Срочно нарядившись в парадную юбку и взяв в руки увесистую дубину, я вновь отбыл с дипломатическим визитом к соседям.

Пуповы схематизировали цветы на поляне. В клубах фиолетового пожара все растения сгорали в однотипные стерженьки с пластинками.

— Послушайте, вы! — крикнул я зычно.— Не лучше ли подарить вашей даме букет живых цветов?

— Он схематизированный? — засмеялась женщина.

— Сами такие! — обиделся я.

ТЕХНИКА-МОЛ

ОДЕЖИ

62

9 '9 6