Вокруг света 1980-09, страница 52

Книга «Таррафал. Свидетельства» рассказывает:

«...Каждый заключенный как человек и как борец-антифашист обязан учиться. Одно из первых наших требований, предъявленных комиссии лагеря, было право на чтение и учебу. И так как нам постоянно отказывали в этом праве либо не полностью удовлетворяли наши требования, мы вынуждены были любыми путями добиваться поставленной цели, стремясь перехитрить бдительных надзирателей.

При первых обысках часть книг спасли. Их прятали в соломе матрацев, на крыше бараков или в огороде, словом, в любом месте, где можно было устроить надежный тайник. Периодически в бараках появлялись охранники и командовали:

— Все книги — па стол!

— Запрещено писать!

— Отдать чернила, бумагу и книги!

Обыски повторялись, но у нас всегда были книги, чернила, бумага. Откуда?

Карандаши мы делали из угля. Чернила изготовляли из раствора, вынесенного из медпункта, и краски из плотницкой мастерской. Обрывки бумажных мешков, в которых завозили цемент, резали и использовали для копирования наших немногих книг. Переписывали их по ночам.

Света не было, но мы смастерили небольшие керосиновые светильники из пустых флаконов от медикаментов, которые посылали нам родственники. Протыкали пробки, через дырочки пропускали фитилек и накладывали сверху маленькую алюминиевую крышку от тюбика с таблетками. Оставалось залить керосин, который в лагере удавалось достать, и светильник готов.

Свет он давал слабый, но все равно часовой мог его заметить. Поэтому пользовались светильником очень осторожно. Так мы и работали, копируя книги с сотнями страниц. Для этого выбирали товарищей с самым разборчивым почерком. Ручки и перья тоже мастерили сами.

Перевели с французского учебники математики, физики, других предметов. Это был учебный материал для уроков.

Организовали учебу. Более грамотные обучали тех, кто не имел образования.

Газет в лагере не было. И поэтому, отправляясь за водой, мы всегда внимательно следили за валявшимися на земле бумажками, обрывками газет, принесенными ветром. Таща бачки с водой, мы глядели вокруг во все глаза. Когда замечали клочок газеты, раздавался сигнал:

— Внимание!

Мы ставили бачки якобы для того, чтобы отдохнуть, сменить руки, и один из нас так, чтобы караульный

не видел, подхватывал бумажку и прятал ее в карман. Вернувшись в лагерь, мы с нетерпением доставали находку. Иногда оказывалось, что это обрывок страницы с коммерческой рекламой, и, значит, риск был напрасен. Но порой ввезло. Мы передавали эти листки товарищам, которые копировали газетную информацию и распространяли ее между заключенными».

Узники Таррафала шли на любые ухищрения, чтобы поддерживать свхзь с родиной, с партией. Попробовали сконструировать коротковолновый приемник. Не получилось: слишком плохими оказались детали, которые удалось раздобыть. Пытались читать между строк письма родных, подвергавшиеся строгой цензуре. Выведывали новости у часовых о том, что происходит в стране и в мире.

Когда началась вторая мировая война, условия жизни в лагере еще больше ужесточились. Главари фашистского режима уже видели грядущую мировую фашистскую империю и с еще большей яростью бросились искоренять «коммунистическую заразу». Но узники Таррафала тоже не сидели сложа руки и продолжали улучшать каналы получения информации.

И снова «Таррафал. Свидетельства»:

«...И так как благодаря совершенствованию нашего подпольного аппарата новости стали поступать все чаще и чаще, мы решили обзавестись картой Европы, по которой можно было бы следить за ходом военных действий против нацистской Германии. Группа товарищей сконструировала деревянный пантограф, позволявший скопировать и увеличить карту континента из маленького атласа, припрятанного от охранников. Целый месяц эта группа рисовала карту, которую потом хранили в одном из бараков.

Бенто Гонсалвеш ¹ говорил:

— Вот теперь, товарищи, мы увидим, какая сталь крепче: рурская или уральская.

И настал день, когда мы получили сообщение о том, что сотни тысяч фашистов окружены под Сталинградом.

На нашей карте появились красные стрелы, обозначающие наступление советских войск.

Каждый день булавки накалывались все дальше на запад, словно подталкивая и отгоняя нацистов.

И чем больше мы радовались, тем заметнее было уныние тюремщиков. Они даже подходили к нам, пытаясь объяснить:

— Я был, понимаешь, безработным.

'Бенто Гонсалвеш — Генеральный секретарь Португальской компартии. Погиб в Таррафале 11 сентября 1942 года.

— Я никогда никому не причинил зла.

В нашей тюремной жизни политическая работа играла главную роль. Мы были антифашистами и именно поэтому находились в заключении. И считали обязательной задачей не Прекращать борьбу.

Таррафал, как и многие другие политические тюрьмы, стал школой кадров.

Учебными группами руководили самые опытные и политически подготовленные товарищи. И результаты были налицо. Мы даже устраивали экзамены, заключавшиеся в подготовке работ о революционных событиях, отмечавшихся узниками лагеря: дни рождения Маркса, Энгельса, Ленина, даты 7 ноября, 1 Мая...»

Узники даже умудрялись утолять живущую в каждом человеке жажду прекрасного, мастеря из того, что было под руками, игрушки, незатейливые вещицы, скрашивающие жизнь и радующие глаз.

Спустя сорок лет некоторые из этих вещей удалось собрать. Я видел их на выставке, посвященной истории Таррафала, в Лиссабоне в те дни, когда Франсиско Мигель и Мануэль Алпедринья доставили в столицу останки узников Таррафала. Книги, переписанные от руки. Маленький компас, сделанный Бенто Гонсалвешем за несколько дней до гибели. Его рукописи. Крошечные статуэтки, выпиленные из костей, оставшихся от обеда. Шахматы. Деревянные куколки и шкатулки с тайниками, в которых отправлялись в Лиссабон записки заключенных.

Из книги «Таррафал. Свидетельства»:

«Эта работа по подготовке кадров никогда не прерывалась. И до сих пор вспоминаем мы наших учителей: Бенто Гонсалвеша, Альберто Араужо, Альфреда Калдейра, Мануэля Род-ригеса да Силва, Милитао, Бесса Ри-бейро, Педро Соареша, Жулио Фо-гаса, Франсиско Мигеля, Мануэля Алпедринья — нашего преподавателя философии. И других.

Нас окружили колючей проволокой, морем, многими стенами изоляции, но все эти стены мы сокрушили и вышли победителями в этой борьбе.

Каждый год на рассвете первого мая, рискуя быть избитыми, оказаться в «жаровне», мы выстраивались у бараков, ожидая появления солнца. Оно всходило над лагерем, мы подымали сжатые кулаки в знак приветствия. Приветствия солнцу, которое когда-нибудь должно было взойти и над нашей освобожденной родиной».

...Вернувшись из каменоломни, мы едем на кладбище. В дальнем от входа углу участок, где захоронены узники Таррафала. У каждой могилы уже стоит деревянная урна, в которую поместят останки героя.

50