Юный Натуралист 1987-08, страница 27

25

да, чтобы отыскать палку и разрушить пристанище моего обидчика. Палки поблизости не оказалось, злость постепенно прошла, а любопытство еще больше овладело мной. Вспомнил, что на картофельном поле, поблизости отсюда, лежат деревянные ящики. Продираясь через ивовые кусты, помчался на поле.

И вот я прочно стою на ящике. Густые ветки и крыша гнезда заслоняли свет, мешая хорошо разглядеть тех, кто в нем находился. В гнезде видны были пушистые комочки. «Шары» зашевелились, задвигались, странно защелкали, и я, наконец, узнал в них совят. При приближении руки птенцы распушились, попятились назад и еще чаще и громче защелкали клювами. Я попытался дотронуться до ближайшего совенка. Он неуклюже перевернулся на спину и протянул вперед когтистые лапки. Глаза следили за моей рукой, а клюв не переставал отбивать воинственный ритм.

Мне захотелось взять птенца домой, чтобы все узнали о моей необычной находке. Я протянул руку и едва успел отдернуть ее назад от выброшенных вперед когтистых лапок. Все три птенца лежали в центре лотка, выставив вперед лапки. С какого бы края гнезда я ни протягивал руку, мне навстречу выставлялись острые, подвижные коготки. Совята заняли круговую оборону. Сопротивление птенцов привело меня в чувство. Смотрел я на птенцов и обдумывал обстановку. Чем буду кормить совят, если возьму их домой? Где размещу и что будет с ними потом? Минута раздумий, и решение принято. Птенцы останутся в гнезде, а я буду приходить и наблюдать за ними.

Через пять дней я снова пришел к гнезду. Совята сидели на горизонтальных ивовых ветках и были похожи на маленькие пенечки. Чем ближе я протягивал руку к совятам, тем плотнее они прижимали перышки. Я попытался дотронуться до одного птенца. Он испугался, прыгнул вниз, повис на ветках, не удержался и свалился на землю. Летать он еще не умел. Я осторожно взял его в р'уки и попытался посадить на прежнее место. Совенок сидеть не хотел, прыгал вниз и затаивался в траве. Другие два птенца продолжали неподвижно сидеть на своих местах. Когда через несколько дней я снова пришел на это место, птенцов уже не было.

В то время для меня все совы были одинаковыми, лишь после узнал, что мое первое знакомство произошло с ушастыми совами.

Маленький «разбойник». Несколько лет я искал встречи с воробьиным сычи-ком. Исходил сотни километров по лесным массивам, осмотрел множество дупел и искусственных гнездовий. Приходилось слышать его весенние «песни», находить многочисленные «кладовые», наполненные полевками и землеройками, а вот встретиться с самой маленькой нашей совой мне долго не удавалось.

Впервые с этим маленьким «разбойником» я столкнулся в лесу на месте прикормки лесных птиц, где проводил наблюдения.

В раннее мартовское утро пришел на свой наблюдательный пункт, сел в укрытие, изготовленное из веток, и стал ждать рассвета.

Первым проснулся снегирь. Он несколько раз прокричал свою жалобную мелодию, ему откликнулись другие снегири. Они прилетели в район прикормки, расселись на вершине березы. На фоне желто-розовой зари четко вырисовывались их темные силуэты. Фьють, фьють, фьють — просвистели крылья большого пестрого дятла. Он вертикально прицепился на сухом стволе осины и замер. Так он сидел долго, находясь в полудреме, и, лишь когда взошло солнце, полетел за шишкой, чтобы начать трудовой день.

Возле кормушки суетились большие синицы и пухляки. Одна за другой шныряли синицы в ящик, хватали семя подсолнуха и вылетали, чтобы где-то повыше расчистить семечко и съесть.

Неожиданно из кроны елочки, стоящей рядом с кормушкой, выскочил темный комочек, чуть крупнее большой синицы, и мгновенно исчез в ящике. Послышалась возня, тревожные крики синиц, и на некоторое мгновение воцарилась полная тишина. Птиц как не бывало. Я подбежал к ящику и заглянул внутрь. На кучке подсолнуха сидела крошечная сова. Сычик держал в лапках уже мертвого пухляка. Встрепенувшись и оценив обстановку, он выскочил наружу, неся в лапах тяжелую добычу. На несколько секунд сычик присел на ветку елки ко мне спиной. Оглянулся и тут же полетел к высокой ели. Через несколько минут у кормушки стояла обычная суета. Сини