Техника - молодёжи 1981-07, страница 58
НА НОНКУРС Старик зажмурился от яркого, но еще по-утреннему прохладного солнца. Сейчас оно ласковое, как в детстве, когда летний день впереди — целая вечность. В полдень же оно для него одна и та же ассоциация: гимнастерка на спине накалена, как жесть, а пожухлые стебли полыни — плохое укрытие от низко летящих «мессершмиттов», трассирующие очереди которых похожи на знойные лучи... Ему нужно было пересечь небольшой зеленый дворик, огороженный пятиэтажками, пройти под аркой между двумя угловыми домами, перейти через улицу — и там сразу направо гастроном. Он мог бы при желании уже давно не ходить за продуктами: ему неоднократно предлагали доставлять их на дом, но старик не хотел лишать себя одного из немногих удовольствий — пройтись утром по мягкому снегу или вот как сейчас... Ясное утро. Чуть-чуть прохладно — это от мокрой травы и цветников, которые совсем недавно полили из шланга, — все запахи приглушены, и тени еще не контрастны, расплывчаты, а в густых кронах деревьев, казалось, еще клубится темным туманом остаток ночи. Через арку старик вышел на центральную улицу и остановился у перехода. Диспетчер — Зоне А: зеленый. Загорелся зеленый глазок светофора. Старик перешел улицу, повернул направо и вошел в магазин. Людей было немного. Старик подошел к молочному отделу и подождал, пока продавщица не обслужила женщину. — Мне две бутылки «Коломенского», -- сказал старик, когда подошла его очередь. Продавщица, которую раньше он здесь не видел, не поняла его. — «Коломенского», — повторил старик. — Две бутылки. Продавщица, молоденькая девушка, казалось, старалась что-то вспомнить, что-то важное, необходимое, но никак не могла. Старик увидел, как от волнения у нее на шее запульсировала жилка и побледнели щеки. «Что с нею?» — заволновался старик. Зона М — Диспетчеру: неопределенность в РТ-сети. Диспетчер — Корректору: заменить суперпозицию. Корректор — РТ-сети: вариант отсутствия. — Извините, пожалуйста, — наконец пришла в себя продавщица. — Но «Коломенское» еще не привезли. Могу предложить вам кефир, простоквашу, сырок с изюмом... — Ничего, ничего, — чувствуя какую-то неловкость, торопливо проговорил старик. — Можно и кефир, какая разница... — Платите, пожалуйста, в кассу пятьдесят две копейки. Диспетчер — Зоне М: внимание! На кассе — пятьдесят две копейки! Сдача с рубля — сорок восемь! Первый — Диспетчеру: спокойнее! Старик подал кассиру деньги и, пока та выбивала чек' и отсчитывала сдачу, обратил внимание, что кассир тоже новая и такая же молодая, как и продавщица. «Студентки торгового училища на практике, — подумал старик, — потому так и волнуются». В хлебной секции старик взял батон за восемнадцать копеек, четвертинку круглого темного хлеба и вышел из гастронома. На сегодня больше ему ничего не требовалось: основные закупки продуктов на неделю старик производил по вторникам. На обратном пути старик остановился возле деревянной ветхой беседки, в которой вечерами собирались любители домино. А что, если зайти сейчас к своему старому другу, который живет вот в этом доме и с которым он не встречался месяца два? Зайти и пригласить его на чашку чая... Зона В — Диспетчеру: неопределенность вне системы. Диспетчер — Зоне В: суперпозиция с колесом. В этот момент зазвенел металл по асфальту — мальчик лет шести катил колесо. Такое старику давно не приходилось видеть — мальчик катил металлический обод, как, бывало, в детстве он сам, при помощи изогнутой проволоки, как катали колеса мальчишки до войны, во время войны и немного после, когда с игрушками было не то, что сейчас. Малыш прокатил колесо мимо, а старик продолжил путь и, только зайдя в подъезд, вспомнил, что хотел зайти к другу... Почтовые ящики были уже на месте, их успели повесить до того, как разнесли почту: сквозь отверстия белели газеты. Старик открыл свой ящик, достал две газеты —- местную и центральную, закрыл дверцу и поднялся на свой этаж. Диспетчер — Зоне С: факторизация секторов. В коридоре старик снял туфли, надел шлепанцы и понес сумку на кухню. Там он вытащил из нее кефир и хлеб, протер влажной тряпочкой бутылки, поставил их в холодильник, хлеб завернул в целлофановый мешочек, положил в хлебницу. Пустую сумку поставил в шкаф на нижнюю полку. До десяти старик читал газеты. В одиннадцать пошел на кухню и приготовил себе обед из половины пакета «Суп вермишелевый с овощами». В двенадцать старик пообедал, помыл посуду, начатую бутылку кефира закрыл пластмассовой пробкой и поставил на место. До часу он стирал в ванной носовые платки и всякую мелочь, которую сдавать в прачечную с остальным бельем почему-то стеснялся. В час, почувствовав усталость, старик прилег на диван. И заснул... Первый — всем Зонам, кроме Зоны С: нуль-позиция. Диспетчер — Зоне М: Hyj.b-позиция. И тотчас исчез пятиэтажный дом с гастрономом и сапожной мастерской на углу. Исчез, будто его вырезали ножницами из цветной фотографии, а саму фотографию положили на черный бархат... Диспетчер — Зоне А: нуль-позиция. Исчезла улица вместе с домами, автомобилями и пешеходами. Она словно погрузилась в темную непроницаемую субстанцию, лишенную протяженности и смысла. Диспетчер — Зоне В: нуль-позиция. Исчез зеленый дворик, пятиэтажки, кусты сирени, ветхая беседка. Исчез дворник, сматывающий поливочный шланг, мальчик с колесом... Диспетчер — Группе А орбит; нуль-позиция. Исчезли домики и зелень Вишневой Балки, трубы далеких заводов, лес на другом берегу широкой реки, сама река... Исчезло небо вместе с тонким белым следом от пролетевшего самолета... Исчезло солнце... Наступила первозданная тьма, в которой пространство, казалось, сжалось до размера точки, а секунда стала равна вечности. Первый — всем Зонам, кроме Зоны С: свет. Темнота сверху стала таять, светлеть, постепенно превращаясь в холодно-синюю, а затем серебристо-белую туманность, которая еще через несколько мгновений хлынула вниз потоками яркого света. Пространство раздвинулось до границ, обозначенных Як ЛУБ ЮБИТЕЛЕЙ Ik АНТАСТИКИ |
