Техника - молодёжи 2001-12, страница 36

через два ручья и одну приличную речку (благо, что здесь было, по-видимому, лето), а жилья все не было. Янис по этому поводу молчал, но Игорь все же сказал:

— У меня чувство направления хорошо развито. Видать, просто не дошли еще, ночью огни далеко видно.

— Дойдем! Куда они, к чер-ртям, денутся! — снова щегольнул знанием языка Круминьш.

И действительно, никуда они не делись. По расчету времени, день был на исходе, когда Игорь и Янис взобрались на очередной холм и увидели впереди скопление темных в неярком свете дня строений. Поселение было большим; по мере того, как они подходили ближе, становился виден порядок в размещении построек. Сами дома не были большими — в основной массе это оказались одноэтажные сооружения. Потянулись возделанные поля, культуры на них были все сплошь незнакомые. Они уже шли тропкой, становящейся все более торной и незаметно превратившейся в дорогу. Наконец, они оказались среди домов, на широкой, плавно изгибающейся по дуге улице. Дома здорово напоминали среднюю полосу России — рубленые, с двускатными крышами. Надворных построек почти не было, лишь сарайчики возле каждого второго дома. Улочки были пустынны.

— Что они, попрятались, что ли? — пробурчал Игорь.

Вскоре потянулись аккуратные кирпичные домики, временами посреди улицы попадался колодец с «журавлем». Наконец около такого колодца им встретился человек с деревянным ведром, спокойно и без особого интереса следивший, как они подходят. Игорь заговорил с ним, в ответ тот разразился целой тирадой непонятных слов, но, видя, что его не понимают, указал рукой куда-то дальше по улице. Янис с Игорем отправились по его указке. Людей стало встречаться больше, они внимательно рассматривали друзей, кое-кто окликал их, Игорь отвечал одинаково: «Не по-нимам!» Почему-то ему казалось, что так будет понятнее. Наконец они вышли на площадь, на которой стояло несколько зданий побольше, одно даже двухэтажное. На зданиях красовались вывески с изображениями, похожими на россыпь перепутанных рыболовных крючков, — буквы отдаленно напоминали арабскую вязь. На крыльцо одного из домов вышли трое высоких светловолосых мужчин и стали ждать, пока Игорь с Янисом подойдут поближе. Стоявший позади безостановочно жевал что-то. Игорь и Янис остановились. Один из мужчин сунул большие пальцы рук за пояс, отчего его плечи вздернулись и вид стал высокомерный. Он еще раз осмотрел друзей и спросил, обращаясь к Игорю:

— Ху из ю?

Ответил Янис, неплохо знавший английский, но его длинную фразу явно не поняли. Тогда и Игорь решил внести свой вклад в дело межнационального общения. Он со школярским усердием произнес:

— Уи из раша.

Мужчины обменялись несколькими фразами, в которых Игорю послышалось что-то похожее на «игор», и один из них не спеша спустился с крыльца и пошел по улице, а тот, что начал разговор, сделал приглашающий жест рукой и что-то сказал, присовокупив в конце «плиз». Игорь и Янис поднялись на крыльцо и вошли в дом.

Через полчаса, во время которых, дружелюбно улыбаясь друг другу, все четверо выяснили, что располагают примерно десятком понятных друг другу слов, в основном, английских, Игорь с Янисом умылись из больших глиняных мисок, получили предложение поесть, отклонили его и сейчас сидели, потягивая какой-то напиток, весьма смахивающий на пиво, когда дверь вдруг распахнулась и в комнату влетела... Татьяна.

Смеясь и плача одновременно, выкрикивая: «Как же вы долго!», она повисла на шее у Игоря, намочив ему плечо слезами и весьма смутив — до сих пор они как-то не особенно сближались. Затем она кинулась к Янису, звонко поцеловала его прямо в губы. Янис стоял столбом. Впервые Игорь заметил на его лице растерянность. Потом Таня поговорила о чем-то с мужчинами — те согласно покивали головами, — схватила Игоря с Янисом за руки и потащила за собой. Только на улице она опомнилась, выпустила их и пошла рядом, то и дело взглядывая на них, словно проверяя, не испарились ли.

10

Татьяна занимала большую полупустую комнату на втором этаже бревенчатого дома. Большие окна пропускали много света, хотя на улице так и не выглянуло солнце. Подойдя к окошку и выглянув на чистенькую улицу, Игорь спросил у засуетившейся около очага Татьяны:

— Здесь всегда так пасмурно?

Она повернула к нему раскрасневшееся лицо:

— Да, тут солнца никогда не бывает.

Она стояла, повернувшись к ним лицом. Что-то в ней изменилось, Игорь никак не мог понять, что, хотя видел Татьяну всего пару дней назад. Она выглядела... усталой, что ли?., или постаревшей? Лицо ее словно осунулось, посуровело. Вокруг глаз и около губ заметны стали легкие морщинки. Чем больше Игорь вглядывался в-нее, тем больше ему казалось, что это не та Татьяна, которую он знает, а кто-то, принявший ее обличив и поджидавший их тут, чтобы... чтобы... А что, собственно, «чтобы»?

Видимо, похожие мысли одолевали и Яниса, потому что он с волнением спросил:

— Таня, а как ты здесь оказалась?

От волнения жесткий акцент в его речи стал заметнее, чем обычно.

— Господи, да я вас тут шестой год жду!

Янис и Игорь, как по команде, посмотрели друг на друга и молча уселись, каждый где стоял. А Таня, видя, что они ничего не понимают, торопясь и захлебываясь, принялась рассказывать.

Рассказ ее оказался путаным, она и сама постоянно оговаривалась: «Этого я не понимаю». Она действительно многого не понимала, в теорию она никогда особо не вникала, надобности не было, однако все, что она им рассказывала, не вызывало у них отторжения — они-то понимали, что крылось за ее словами. Они в теории отлично разбирались, особенно Игорь. И даже Круминьш, хоть и считал себя чистым прикладником, время от времени принимался покряхтывать и восклицать что-то по-латышски.

Примерно через год после их эксперимента мать Татьяны Сергеевны умерла. Таня, весь год мучавшаяся от бессильного желания помочь ей, спасти, окончательно упала духом. Ко всему прочему, уже не осталось никаких надежд, что вернутся Митрофанов с Круминьшем. Таня как-то скомкала этот момент, но обоим им стало ясно, что у нее есть в этом свой, личный интерес. Игорь весьма смутился, он как-то не привык смотреть на Таню иначе, как на умненькую девочку, неплохо справляющуюся с работой и почему-то прилепившуюся совершать ежеутренние прогулки с ним, одиноким мужчиной не первой молодости. В силу давнего и привычного своего одиночества он старался держаться подальше от любых проявлений сильных чувств, но теперь, похоже, ему не удастся этого сделать, ведь не из-за Яниса же, обрученного с ее подругой, она так расстроилась. Сейчас разом вспомнились все ее мельчайшие поступки, взгляды, интонации, говорящие о многом, и он даже удивился, насколько был слеп раньше. Его, если быть честным, тоже тянуло к этой девушке, но он не давал себе воли, скорее, в силу инерции своего холостяцкого состояния, чем осознанно.

Татьяна сменила свою специализацию в группе. Поскольку она была неплохим электронщиком, ей удалось перейти в обслугу установок — ведь Яниса-то не было, так что специалисты нужны были позарез, а посторонних к работе старались не привлекать. Комиссия рекомендовала прекратить открытые публикации о результатах исследований, сочтя их потенциально опасными. Работы, правда, не только не свернули, но даже расширили, преобразовав группу Зорина в лабораторию и выделив дополнительное финансирование. Игорю с Янисом слушать ее рассказ было диковато, ведь всего несколько дней назад они стартовали из мира, где все оставалось по-прежнему, где все перестановки представлялись только вероятным развитием событий, а сейчас Таня говорит об этом, как о свершившемся факте, причем достаточно давнем.

А дальше все было просто. Имея доступ к установке («большую ЗЯМу» изготовили заново: при педантичности Яниса, фиксировавшего документально все этапы создания устройства, это не составило труда), она в один пре

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 122001

34