Вокруг света 1987-03, страница 57

ее, Хачмену пришлось надавить плечом. В размытом свете уличного фонаря он нашел дорогу наверх. Свет не зажегся, когда он нажал кнопку выключателя, но он и так определил, что в комнату после него никто не заходил. Все осталось по-прежнему. То же зеленое кресло с гнутыми подлокотниками и компоненты его машины. Он снова спустился вниз, хлюпая промокшими ботинками, нашел распределительный щит под лестницей и включил рубильник. Ежась в мокрой холодной одежде, Хачмен прошел по всем комнатам, зажигая свет и опуская шторы. В результате его крошечное владение приобрело еще более унылый и угнетающий вид. Выйдя на крытый хозяйственный двор, где дождь беспрерывно стучал по стеклянной крыше, он заглянул в угольный подвал. Угля оказалось едва-едва на одно ведро, но нигде не было лопаты. Хачмен нашел старую клеенку, собрал весь уголь и отнес в камин. Клеенка горела плохо, и, даже когда он подбросил бумаги, уголь все равно не загорелся. Хачмен поколебался, а затем, удивленный своей собственной заторможенностью, принес ящик от кухонного стола, разбил его и скормил щепки в огонь. На этот раз уголь занялся, обещая маленькую порцию тепла по крайней мере на час.

Он снял с себя мокрую одежду, завернулся в покрывало с дивана — единственное, что он смог найти,— и приготовился ждать тридцать пять часов.

Утром, когда Хачмен проснулся, у него сильно болела голова и саднило горло. Каждый вдох врывался в легкие сгустками ледяного воздуха. Он сел, превозмогая боль, и оглядел комнату. В камине осталась всего лишь горстка серого пепла, а одежда была все еще сырая. Борясь с дрожью, он собрал мятые вещи, отнес на кухню, зажег духовку, все четыре конфорки, развесил одежду над огнем и сел рядом, чтобы хоть немного согреться. Очень захотелось чаю. Дешевого, крепкого чаю, горячего и с сахаром. Назойливая мысль о том, что горячий чай избавит его от головной боли, от простуженного горла и от ломоты в суставах, не давала покоя. Он обыскал всю кухню, но неизвестные домовладельцы не оставили там ни крошки.

«Что ж,— подумал он,— если в доме нет чая, придется сходить купить». Эта идея наполнила его лихорадочным детским восторгом. Он пообещал себе, что не откроет входную дверь, пока не выполнит задуманного, на тот случай, если за домом наблюдают, но, может быть, он был чересчур осторожен? Если бы за ним следили до самого дома, он бы уже знал об этом... Он быстро оделся, обдумывая выгоды этого нового решения. Надевая куртку, он вдруг заметил свое отражение в зеркале. Грязный, измятый, больной, с красными глазами — одним словом, подозрительный. Именно подозрительный. Он непременно привлечет внимание бакалейщика, да и вообще любого, кто ему встретится по дороге. Выходить из дома нельзя.

Он пошел наверх, к машине, упал на лестнице, схватился за перила и удивленно подумал: «Я болен. Я действительно болен». Это открытие наполнило его страхом. Вдруг он не сумеет собрать машину в правильной последовательности? Или потеряет сознание в тот момент, когда придет время ее включать? Он расправил плечи, прошел в спальню и принялся за работу.

Несколько раз он забывался, и руки, казалось, работали сами по себе, проверяли генератор или выполняли точную работу по установке лазера и настройке оптики. Другие задачи, которые раньше казались Хачмену легкими, наоборот, давались с трудом. Например, труба излучателя, которая с помощью мотора и системы передач наводилась в направлении Луны — естественного отражателя, выбранного Хачменом для эффективного рассеивания излучения по всей поверхности Земли. Руки сами справились со сборкой узлов, но когда он открыл заранее приготовленный астрономический альманах, чтобы определить координаты Луны, цифры запрыгали перед глазами в бессмысленной пляске.

Временами он совсем слабел, отключался, и тогда ему либо мерещился горячий чай, либо в памяти вставали картины прошлого...

Когда сборка машины была наконец закончена, время потекло быстрее, чем ожидал Хачмен. Он перетащил кресло в кухню и устроился рядом с плитой, засунув ноги почти в самую духовку. Простуда и духота постепенно усыпили его, и он то дремал, то вновь возвращался в ре

альность. В снах к нему приходили светлые, теплые картины воспоминаний, он скользил над ними, и, словно ныряльщик, подбирающий со дна разноцветные камушки и бросающий их обратно, он выбирал и обследовал события прошлого.

Утром он поднялся, напуганный звуком собственного дыхания, выпил еще немного теплой воды и взглянул на часы. Осталось меньше трех часов. Держась за стену, а потом за перила, Хачмен поднялся наверх и уселся в кресло перед машиной. Нагнувшись, он включил замыкатели, приводящие машину в действие, затем убедился, что легко и свободно достает рукой до черной кнопки.

Т еперь он был готов.

Он закрыл глаза и представил себе лицо Викки, когда она наконец все поймет. Какой-то резкий звук с улицы вернул его к действительности. Он замер, положив палец на кнопку, и прислушался. Через несколько секунд послышался знакомый стук каблучков по мостовой — бегущие женские шаги,— затем стук в дверь. Хачмен все еще не двигался, не решаясь убрать палец с кнопки.

— Лукас,— послышался снизу слабый голос.— Лукас!

Это была Викки.

Поддавшись новому приступу страха, Хачмен, шатаясь, сбежал по узкой лестнице вниз и рывком открыл дверь. На пороге стояла Викки. Ее лицо оплыло, словно воск, когда она увидела его.

— Уходи! — закричал он.— Непременно уходи отсюда!

Он взглянул мимо нее вдоль улицы и увидел две машины. Люди в темных костюмах и плащах бежали в их сторону.

Хачмен рывком втянул Викки в холл и с силой захлопнул дверь. Таща ее за собой, он взбежал по лестнице и рухнул в кресло.

— Зачем ты здесь? — спросил он между хриплыми болезненнымй вздохами.— Почему ты сюда пришла?

— Но ты один,— слабо произнесла Викки, обегая взглядом комнату.— И ты болен!

— Я в порядке.

— Ты хоть видел себя? — Викки закрыла лицо руками и всхлипнула.— О Лукас, что ты с нами сделал?

Хачмен завернулся в покрывало потуже.

— Хорошо, я расскажу тебе. Но ты должна слушать внимательно и должна мне верить, потому что времени осталось мало.

Викки кивнула, все еще пряча лицо за руками в перчатках.

— Я сделал вот эту машину,— печально произнес он.— И когда я приведу ее в действие — я собираюсь сделать это сегодня в полдень,— все ядерное оружие на Земле будет обезврежено. Именно этим я и занимался, когда ты думала...— Хачмен умолк. Она опустила руки, и он увидел ее лицо.

— Ты сумасшедший,— прошептала она сдавленно.— Ты действительно сумасшедший!

Хачмен убрал со лба запутанные волосы.

— Ты в самом деле еще ничего не поняла? Почему, ты думаешь, они охотятся за мной? — Он махнул рукой в сторону улицы.

— Ты болен,— объявила Викки со столь знакомой ему уверенностью в голосе.— Тебе нужна помощь.

— Нет, Викки! Нет!

Она развернулась и побежала к лестнице. Хачмен бросился было за ней, но запутался в накидке и растянулся на полу. Когда он подбежал к лестнице, Викки уже была у двери.

Она толкнула дверь и налетела на двоих мужчин в темных костюмах. Один из них держал в руке тяжелый пистолет. Он оттолкнул Викки в сторону, и Хачмен увидел, как рука укоротилась, не понимая еще, что в него целятся. Викки вцепилась ногтями в лицо человека, но второй развернул ее и ударил ребром ладони по шее. Даже с верхней ступеньки Хачмен услышал хруст позвонков. Он повернулся, но в этот момент пистолет рявкнул, и его рука онемела. Пол лестничной площадки поднялся и ударил его в лицо. Хачмен с криком вскарабкался назад в спальню и положил палец на кнопку.

Держа палец на месте, он подтянулся, упираясь в подлокотник, и сел в кресло лицом к двери.