Техника - молодёжи 1952-07, страница 17

лать один из узлов литейной машины, наблюдая работу... шестипозиционного токарного полуавтомата.

Литейную машину пытались строить и на Западе. Да нехватило на это пороху. Недоделали, бросили и объявили: невозможно!

Не сразу заработала, как надо, и наша литейная машина. Долго бились над ее наладкой и конструктор лауреат Сталинской премии Захаров и его помощники — слесари Кубышкин, Назаров, Сорокин и Ко-леснев.

Пока машину испытывали в одиночку, на холостом ходу, действовала она вполне нормально, не к чему было придраться. Но как только включали ее в общезаводскую систему, так начинались неурядицы: то форма расходилась в момент заливки, то поршни принимались кувыркаться, то не доходил до своего места средний клин, и Кубышкину или Сорокину приходилось лезть в горячую машину, пока она не остыла.

А остудить машину - беда! Такая грубая на взгляд вещь, как алюминиевая отливка, оказывается хрупкой недотрогой. На ее качество пагубно влияет малейшее изменение температурного режима, даже похолодание в цехе, даже происходящая за его стенами перемена времен года.

Это потом, когда Вячеслав Алексеевич Захаров придумал автоматический температурный компенсатор, сразу стало проще. А тогда, в разгар наладки, мучений было хоть отбавляй.

Проектировать машину инженеры Захаров и Алексеев начали, что называется, на голом месте. Было только горячее желание сделать, сделать во что бы то ни стало. А больше ничего не было: ни примера, ни опыта предшественников, ни отправной точки.

Хотя нет, точка была. Только называлась она иначе — «проектное задание». Требовалось быстрее дать машину, автоматически ведущую весь процесс отливки.

Захаров сел за проект в марте. А когда был закончен последний расчет, за окном сияло июньское небо. «А ведь уже лето», - удивился он.

Машина готова. Правда, ее очертания существовали еще только на листах бумаги. Но перед умственным взором конструкторов машина была уже такой, какой ее еще должны были сделать.

В воображении инженера машина уже действовала. Периодически открывались и закрывались кокили. Каждая из частей формы точно и плотно становилась на свое место. И достигалось это такой простой системой! Даже странно: почему сразу не пришло в голову это решение, сколько раз пересчитывали, переделывали, сколько мучились...

Чертежи были отправлены на завод, и Захаров сменил костюм на спецовку. Там, в цехах, он и сдружился с четырьмя слесарями, которым поручили собирать его машину. Так впятером и «доводили» они ее здесь, на будущем автоматическом заводе, который назывался уже в просторечии экономным словом — «A3».

СУТКИ БЫЛИ ОБИДНО КОРОТКИМИ

Придет время, и появятся у нас заводы, которые будут настолько же совершеннее «A3», насколько локомотив «ИС» идеальнее первого паровоза Черепановых.

Перенесут тогда оборудование первого в мире автоматического металлообрабатывающего завода в музей, как поместили туда макет первой паровой машины Ползунова или радиоаппарат Попова.

А пока еще свежи впечатления только что отгремевших технических боев, когда сутки были обидно короткими.

Никогда до сих пор отливки поршня не обрезались в горячем состоянии. Их специально для этого охлаждали. А так как поршень должен пройти и закалку, то отливки затем нагревали снова. Затрачивали лишнее время и лишние деньги.

Инженер Яков Владимирович Логинов поставил своей целью дать «A3» такой автомат, который срезал бы литники горячими. Но не так-то просто это сделать, когда температура отливки почти полтысячи градусов.

Логинов проектировал станок, который двумя пилами отсекает литники и в то же время зачищает всякие непрошенные вредные приливочки. Но для передачи горячего поршня на отрезной станок надо было придумать автоматическую «руку». А ей приходилось тяжеловато: каждые 15 секунд бережно и безошибочно вынимать из литейной машины горячую, хрупкую отливку и подавать ее к тискам станка. И еще предстояло сконструировать устройство, которое переворачивало бы «обритый» поршень и укладывало его в лежачее положение на конвейер термической печи. Множество вариантов таких устройств было придумано и опробо-

Отрезные пиль< с сегментами из быстрорежущей стали выходили из строя после обрезки 10—20 отливок. Инженер И. Турчанинов увеличил задний и передний углы зуба до 15° (рис. 1) и ввел капельную смазку зубьев Е' процессе резания.

Новая пила успевала до переточки отрезать 2 500—3 ООО литников поршней. Считая, что для автоматического завода и эта стойкость фрезы недостаточна, И. Турчанинов разработал еще две конструкции фрез с механическим креплением зубьев из твердого сплава (рис. 2 и 3). Эти фрезы выдерживают отрезку у 50 000 отливок.

Фреза на рисунке 3 имеет более простую как в изготовлении, так и в эксплуатации конструкцию.

вано Логиновым, пока, наконец, не появился в литейном цехе «кувыркающий механизм».

Каждое из прежних устройств не давало полной гарантии: из тысячи транспортируемых поршней хоть один занимал неправильное положение. Это означало остановку. В ином производстве кратковременная остановка не так уж страшна. При автоматизированном литье она больше чем нежелательна. Это не только потеря времени. Это и потеря главного — качества. Значит, в условиях «A3» это авария!

А вот «кувыркающий механизм», несмотря на такое легковесное, почти цирковое название, оказался безупречным: каждый поршень делал и делает свой кульбит с математической точностью.

- Короткий темп - четыре поршня каждую минуту — держал, нас в состоянии бодрости, — рассказывает Логинов. - Высказывались предложения давать в минуту два поршня. Так было бы куда легче. Но все же решили - одолеем и четыре. А потом, чем труднее техническая задача, тем интереснее ее решать.

Особенно трудно было сделать стойкие пилы для отрезки литников.. Литературно выражаясь, это были дни напряженных творческих поисков. А проще говоря — ни спать, ни есть не хотелось. Пилы отбивали и сон и аппетит. Они обрезали пять-десять отливок и выходили из строя. Через двенадцать с половиной минут зубья у них забивались горячим металлом. Изменяли геометрию фрез, изменяли режим обработки,

15